АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Шарп не мог представить себе общей картины сражения — мешали спины солдат голландского батальона и дым, который окутал поле битвы. По­сле отступления первых линий французских ко­лонн голландцы превратились в отличную мишень для британских пушек, поэтому командиры — что было весьма разумно — решили перестроить солдат в шеренги. Теперь они образовали грязно-белую стену, стоящую под углом к берегу реки, и оказа­лись лицом к отступающим остаткам Королевского немецкого легиона. Шарп видел, что голландцы перезаряжают мушкеты и стреляют в потерявшие строй батальоны, но не предпринимают никаких попыток пойти в наступление и покончить с остав­шимися в живых британцами. Очевидно, после то­го, как Хэгмэн застрелил полковника, батальон не знал, что делать дальше, и ждал второй француз­ской атаки.

— Сэр! Сэр! — Прапорщик Денни дернул Шарпа за куртку и показал на холм Меделин. Сквозь дым, окутавший все вокруг, Шарп увидел марши­рующий батальон.— Это наш, сэр! Haш!

Глядя на единственный штандарт, проплываю­щий сквозь дым, Денни от возбуждения подпры­гивал на месте. Вскоре полк уже было прекрасно видно, он находился примерно в четверти мили, позади роты Шарпа, а за ним следовал другой ба­тальон в надежде закрыть брешь и противостоять второй, более мощной атаке французов.

Шарп снова услышал бой барабанов, настойчи­вый и напряженный, и почувствовал — приближа­ется решительный момент сражения. Словно в под­тверждение, неприятельские пушки вновь открыли огонь. Их огнедышащие жерла осыпали снарядами британские батальоны, которые поспешно смыкали строй, готовясь отразить наступление врага. Фран­цузам нужно было лишь прорвать слабую линию британской обороны, и тогда этот день принесет им еще одну победу.

О роте Шарпа забыли — небольшой отряд, зате­рявшийся в грохоте сражения. Батальоны, зани­мавшие позицию по обе стороны от его роты, не­сли серьезные потери, сотни солдат гибли. Теперь в реке вместо воды текла кровь, а французы про­должали наступать сквозь дым и грохот. В любой момент новая атака может оказаться последней, и британский резерв падет — или удержит свои рубе­жи. Шарп стоял с палашом в руке, не зная, что предпринять. Харпер дернул его за рукав и пока­зал на медленно приближающегося к ним со сто­роны Меделина всадника:

— Лейтенант Гиббонс, сэр!

Шарп снова повернулся туда, где шло сраже­ние. Скорее всего, Гиббонс прибыл с очередным приказом Симмерсона, но Шарпа не особенно ин­тересовали идиотские идеи полковника. Южный Эссекский все еще находился на достаточном рас­стоянии от поля боя и не мог открыть огонь по солдатам в белых куртках, но когда они это сде­лают, голландцы тут же перенесут огонь на них. Шарп считал, что Симмерсон не сможет ничего противопоставить вражеской атаке. Лучше всего не обращать на Южный Эссекский внимания.

Бой разгорелся с новой силой. Теперь полог ды­ма, затянувший долину, превратился в густую грязно-белую тучу, которая скрывала все; только вдалеке раздавалось почему-то кажущееся злове­щим пение кавалерийских труб. Шарп заставил себя расслабиться. Сейчас ему не нужно принимать решения: исход битвы зависит от тысяч людей, сражающихся в дыму голландских мушкетов, а рота легкой пехоты Южного Эссекского выполнила свой долг.

Капитан повернулся к Харперу и улыбнулся:

— Ты видишь то же самое, что и я?

Ирландец радостно улыбнулся в ответ, и на по­черневшем от пороховой гари лице ослепительно сверкнули белые зубы.

— Прямо так и манит, сэр. Я и сам на него глаз положил.

В двухстах ярдах, в самом центре голландской линии сиял в ярких лучах солнца Орел. Его ши­рокие крылья отбрасывали тень на шест, где он был закреплен. Харпер посмотрел на голландских пехотинцев, которые стреляли по невидимой в гу­стом дыму цели.

— Вот уж будет о чем порассказать, можете не сомневаться.

Шарп сорвал травинку, пожевал ее немного и выплюнул.

— Я не могу отдать тебе такой приказ.

Сержант снова улыбнулся, улыбка получилась широкой и счастливой.

— А мне сейчас все равно нечего делать. Кроме того, там и двоих-то маловато.

Шарп кивнул и насмешливо проговорил:

— Может, лейтенант Гиббонс нам поможет? Харпер уставился на Гиббонса, который остано­вился в пятидесяти ярдах от позиции роты.

— Что ему надо?

— А черт его знает. Какое нам дело?

Шарп подошел к своим людям. Солдаты сидели на траве, лица у всех были грязные, глаза запали и покраснели от порохового дыма и напряжения битвы. Они сделали даже больше, чем было в их силах. И теперь с ожиданием смотрели на своего командира.

— Вы сражались отлично. Вели себя просто здо­рово, я вами горжусь.— Все заулыбались, одновре­менно смущенно и радостно, довольные похвалой офицера.— Больше я вас ни о чем не прошу. К нам идет батальон, через минуту мистер Денни построит вас на левом фланге, как обычно.— Сол­даты перестали улыбаться, они не понимали, что происходит.— Мы с сержантом Харпером с вами не пойдем. Нам кажется, что нашему батальону не хватает еще одного знамени. Поэтому мы ре­шили заполучить вот это.— Он показал на Орла, и солдаты проследили взглядами за его рукой. Кто-то ухмыльнулся, другие были поражены.— Мы отправляемся прямо сейчас. Любой, кто за­хочет к нам присоединиться,— полнейший идиот, но мы с удовольствием примем его в нашу компа­нию. Все остальные вернутся с мистером Денни, а мы с сержантом догоним вас, как только освобо­димся.

— Я хочу с вами! — запротестовал Денни.

— Я готов взять всех, кто пожелает... кроме вас, мистер Денни.— Шарп покачал головой.— Мне хочется, чтобы вы отметили свое семнадцати­летие.

Солдаты стали улыбаться, Денни покраснел, а Шарп отвернулся. Он слышал, как Харпер достал свой штык; к нему присоединился звон других. Опустив палаш, капитан пошел в сторону врага, и в следующее мгновение услышал у себя за спиной шаги. Его догнал Харпер.

— Они все идут, сэр. Все до единого. Шарп удивленно вскинул брови.

— Все? Мистер Денни? Вернитесь в батальон! Это приказ!

— Но, сэр...

— Нет, мистер Денни. Назад!

Он проследил за тем, как парнишка повернулся и сделал несколько шагов. Гиббонс по-прежнему сидел на своей лошади и наблюдал за происходя­щим, Шарп опять подумал, что не знает, зачем прибыл лейтенант, но в данный момент это не имело никакого значения; прежде всего — Орел. Он снова пошел вперед, моля всех святых о том, чтобы неприятель их не заметил, чтобы небеса, ко­торые заволокло черным пороховым дымом, посла­ли им удачу. Этот Орел запал ему в душу.

Противник все еще смотрел в противоположную сторону, голландцы по-прежнему стреляли в нику­да, шум сражения нарастал. Теперь Шарп слышал регулярную залповую стрельбу и понял, что вторая атака французов столкнулась с новой линией бри­танской обороны, и наводящий ужас однообразный грохот британских залпов вступил в битву с завораживающим барабанным боем. Британская артил­лерия пробивала страшные бреши в невидимых французских колоннах, однако барабанная дробь становилась все громче, крики «Vive L'Empereur» не смолкали... И вдруг Шарп понял, что они на­ходятся всего в ста ярдах от Орла. Он крепче сжал в руке палаш и побежал. Вот-вот их должны за­метить!

Мальчик-барабанщик, стоящий позади неприя­тельской линии, отвернулся — его тошнило — и увидел безмолвно появившийся из дыма отряд Шарпа. Он выкрикнул предупреждение, но никто его не услышал, он снова крикнул. Какой-то офицер обернулся. Противник тут же перестроил­ся — теперь неприятель стоял лицом к британским солдатам, но французы еще не успели зарядить свои мушкеты, только проталкивали пули шомпо­лами.

Шарп взметнул палаш вверх:

— Вперед! Вперед!

Он побежал еще быстрее, не замечая ничего вокруг, потому что видел только Орла и испуган­ные лица солдат, пытающихся поскорее зарядить оружие. Возле штандарта стояли гренадеры в вы­соких меховых киверах, кое-кто с боевыми топори­ками — защитники чести французской армии!

Послышался мушкетный выстрел, и над голо­вой Шарпа, кувыркаясь, пролетел шомпол. Рядом держался Харпер, сжимая в руке штык-кинжал. Барабанщики разбежались в разные стороны, два стрелка с диким криком бросились в самый центр французской шеренги. Оглушительно грохнул мушкетный залп. Шарпу показалось, что солдаты в зеленых мундирах отброшены назад, а потом он уже ничего не видел, кроме высокого гренадера, который попытался проткнуть его штыком. Капи­тан отклонился в сторону, дождался момента, ког­да штык проскочит мимо, левой рукой схватился за дуло мушкета и дернул на себя, а его палаш вошел в тело гренадера. Кто-то со всего размаху ударил Шарпа прикладом мушкета, но он успел подставить ранец, и его отбросило на гренадера, двумя руками вцепившегося в клинок глубоко во­шедшего в его живот палаша. Ружейный выстрел оглушил Шарпа. В следующий миг рядом уже ни­кого не было, и Шарп с безумным криком бросил­ся на солдат, защищавших Орла.

Харпер, как и капитан, сумел пробиться через первую шеренгу, но его штык-кинжал был слиш­ком коротким, и два француза с примкнутыми на мушкеты штыками заставили ирландца остано­виться. Шарп нанес сокрушительный удар пала­шом, расщепив приклад одного из мушкетов. Французы вынуждены были отступить, и Харпер прыгнул в образовавшуюся брешь, нанося отчаян­ные удары направо и налево. Шарп последовал за ним.

Перед ними появились новые мушкеты, их ок­ружили солдаты в белых мундирах, многие поспе­шили перезарядить оружие, чтобы покончить с горсткой британских стрелков. Орел начал отсту­пать, удаляясь все дальше,— но знаменосцу было некуда отходить, разве что в сторону плотного мушкетного огня британского батальона, который скрывался за тучами дыма.

Гренадер, вооруженный топориком, метнулся к Шарпу. Это был настоящий великан, не меньше Харпера; он улыбался, размахивая своим страшным оружием, один удар которого мог бы легко отрубить голову быку. Шарп отскочил в сторону и почувствовал, как топорик пронесся мимо, а его лезвие глубоко вошло во влажную от крови землю. Тогда Шарп вонзил клинок в шею великана, зная, что убил его на месте. Харпер тут же отбросил в сторону свой штык и вырвал из земли топорик. Ирландец что-то кричал на языке своих предков, его дикая кровь бурлила. Топор описывал над го­ловой сержанта такие отчаянные круги, что даже Шарпу пришлось отступить в сторону, давая доро­гу Патрику Харперу. Почерневшее от гари лицо исказила судорожная гримаса, ирландец давно по­терял свой кивер, длинные волосы развевал ветер, острое серебристое лезвие пело в его руках, а древ­ний язык помогал расчищать дорогу сквозь ряды неприятеля.

Знаменосец бросился бежать, надеясь унести бесценного Орла подальше, однако раздался вы­стрел, бегущий упал, и Шарп услышал хорошо знакомые слова Хэгмэна:

— Достал его.

После новых залпов голландский батальон за­дрожал, как раненое животное,— это Южный Эссекский наконец появился на фланге и повел при­цельный огонь. Перед Шарпом неожиданно возник обезумевший офицер, взмахнул саблей... и закри­чал от ужаса, когда Шарп сделал смертоносный выпад. Какой-то солдат в белом мундире бросился к упавшему Орлу, но Шарп опередил его, изо всей силы лягнул по ребрам, наклонился и поднял древко с земли. Раздался отчаянный крик, враже­ские солдаты бросились к нему со штыками наперевес, Шарп почувствовал, как один из ударов пришелся в бедро, но рядом уже стояли Харпер с топориком и Денни со своей смешной хрупкой са­белькой.

Денни! Шарп оттолкнул юношу в сторону и взмахнул саблей, стараясь защитить его, но штык уже пронзил грудь прапорщика, юноша вздрогнул и упал на землю. Шарп закричал, размахивая позолоченным Орлом и не подпуская к нему сол­дат противника, а потом нанес еще один удар, за­ставив голландцев в ужасе отступить. Их собствен­ный Орел надвигался на них, и они спасались бег­ством от двух великанов-стрелков, которые, сви­репо рыча, продолжали ловко орудовать своим страшным оружием, хотя каждый успел получить по полдюжине ранений. Их невозможно было убить!

Теперь залпы раздавались еще и с правого флан­га, и голландцы, так хорошо сражавшиеся за своих французских хозяев, дрогнули. Они обра­тились в бегство, как и соседние французские ба­тальоны. Остатки 48-го полка, немецкого легиона и гвардии сумели перестроиться в дыму, почти полностью скрывшем долину Портины, и вновь пойти в атаку. Солдаты бесстрашно шли вперед по влажной, пропитанной кровью земле, оттесняя многочисленные французские колонны на проти­воположный берег. Враг отступал, стараясь ото­рваться от безжалостной стали британских шты­ков. Все происходящее походило на картины ада. Шарпу еще никогда не приходилось видеть такого количества трупов, столько крови, пролитой на землю; даже бойня в Ассаме не была такой крова­вой.

Сэр Генри наблюдал за отступлением француз­ской армии, уже во второй раз отброшенной назад огнем британских мушкетов, с вершины Меделина. Неприятель потерял по меньшей мере четверть своих людей; французы были разбиты прекрасно выученными британскими солдатами, способными выпустить пять пуль в минуту в погожий день, армией, которую не напугал устрашающий бой ба­рабанов. И сэр Генри уже начал мысленно состав­лять письмо, где он объяснит, что его решение об отведении в тыл Южного Эссекского было ключе­вым шагом, принесшим победу. Разве он не гово­рил, что британскую армию невозможно разбить?

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 533 | Нарушение авторских прав