АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ПСИХИЧЕСКИЕ СИМПТОМЫ

В этой главе мы объединили несколько наиболее рас­пространенных нарушений, которые обычно называют «психиче­скими». Наверняка вам бросится в глаза, некоторая бессмыслен­ность такого названия с точки зрения нашего подхода к проблеме. На самом деле невозможно провести границу между психическими и соматическими симптомами. У каждого симптома есть психиче­ское содержание, которое проявляется на телесном уровне. Страх и депрессия точно так же способны проявляться в теле человека, как аллергия или простуда. Но все дело в том, что соматические изменения под воздействием лекарств дают официальной медици­не теоретическую базу для фармакологического вмешательства. Слезы пациента, находящегося в состоянии депрессии, — явление не более «психическое», чем гной или понос. Разумеется, распад или деформация органа как проявление болезни на одном ее по­люсе совсем не похоже на психические изменения личности, воз­никающие на другом. Но чем больше мы продвигаемся от конеч­ных пунктов к середине, тем тяжелее обнаружить разделительную линию. Даже крайние точки при ближайшем рассмотрении не имеют различия между соматическим и психическим, поскольку они связаны всего лишь со способом внешнего проявления симво­лов. Астма в формах своего проявления отличается от ампутации ноги не меньше, чем от шизофрении. Классификация на «психи­ческое» и «соматическое» дает больше путаницы, чем порядка.

Мы не видим смысла в этом разделении, потому что на­ша теория применима ко всем симптомам без исключения. У сим­птомов могут быть самые разные формы выражения, они прояв­ляются на уровне организма, но в них всегда открывается содер­жание нашего сознания, которое нужно научиться видеть. Вос­приятие симптома происходит в сознании, будь то неизбывная пе­чаль или боль от свежей раны. В первой части книги мы уже гово­рили, что все индивидуальное проявляется симптомами, а раз­личие между болезнью или здоровьем базируется исключительно на субъективной оценке. Аналогично обстоят дела и на так на­зываемом психическом уровне.

Нам всем пора избавиться от мысли, что поведение бы­вает нормальным и ненормальным. Нормальность — это то, что чаще встречается, и потому она не может быть использована ни как классификационная единица, ни как оценочный масштаб. Нормальность (норма) не вызывает страха, но противостоит инди­видуальности. Защита «нормы» — это тяжкий долг традиционной психиатрии. Галлюцинация реальна не меньше и не больше, чем любое восприятие. Единственное, чего ей не хватает, это апло­дисментов коллектива. «Психически больной» человек существует по тем же физиологическим законам, что и все остальные люди. Безумный с манией преследования проецирует на окружающих свою теневую агрессивность, так же как и тот, кто требует самого сурового наказания для преступника. Любая проекция — это бе­зумие, поэтому вполне правомерным является вопрос, когда безу­мие нормально, а когда становится болезнью.

Психически больной и психически здоровый — это ко­нечные точки пространственно-временного единства, являющего­ся результатом совместной деятельности сознания и тени. У так называемого психотика мы наблюдаем в экстремальной форме ре­зультат успешного подавления тени. Если все каналы и участки, где может осуществляться тень, оказываются надежно закрытыми, в какой-то момент происходит смена доминанты, и тень полностью захватывает власть над личностью.

Она подавляет господствовавшую прежде часть созна­ния и с повышенной энергией восполняет все то, что другая часть сознания до сих пор не осмеливалась реализовать. Так, рьяные моралисты становятся эксгибиционистами, боязливые и мягкие «одуванчики» превращаются в диких бешеных зверей, а прежде скромные незаметные личности страдают манией величия.

Психоз тоже заставляет быть честным, потому что он начинает наверстывать упущенное с такой интенсивностью, от которой окружающим становится страшно. Это отчаянная попытка избавиться от односторонности и вернуть себе равновесие. Но она связана с опасностью, что человеку больше не удастся выбраться из постоянного метания от одной крайности к другой. Найти золо­тую середину и добиться равновесия очень трудно, иногда не­удавшиеся попытки это сделать приводят к появлению маниа­кально-депрессивного синдрома. При психозе человек реализовы­вает свою тень. Безумие вызывает у окружающих чувство беспо­мощности и страха, потому что напоминает об их собственной те­ни. Безумный человек открывает дверь во тьму сознания, харак­терную для каждого из нас. Мы изо всех сил боремся, пытаясь по­давить эти симптомы, потому что нами руководит страх. Это впол­не понятно, но понимание причин страха не помогает решить про­блему. Подавление тени приводит к ее насильственному взрыву. Подавив ее снова, мы не решаем проблему, а откладываем.

В этом случае, как и в любом другом, первым необходи­мым шагом в правильном направлении должно быть осознание то­го, что у любого симптома есть смысл, дающий ему право на су­ществование. Исходя из этого, можно определиться, как исполь­зовать симптом себе во благо. Думается, сделанных нами замеча­ний на тему психических симптомов вполне достаточно. Остается добавить, что психотик недостаточно откровенен, чтобы иметь возможность истолковывать свои симптомы. Его страх перед те­нью настолько велик, что чаще всего он полностью проецирует его наружу. Заинтересованный наблюдатель сможет довольно легко интерпретировать, если он будет помнить о двух правилах, уже много раз упоминавшихся на страницах этой книги.

1. Все, что пациент переживает во внешнем мире, есть проекции его сознания (голоса, нападения, преследования, гип­нотическое воздействие, попытки убить и т. д.).

2. Психопатическое поведение — это вынужденное осу­ществление нереализованной тени.

Психические симптомы интерпретировать нет смысла: они и так напрямую выражают проблемы и не используют допол­нительных уровней для трансформации. Все, что можно о них ска­зать, звучит довольно банально, поскольку не требует никакого перевода. Тем не менее, мы хотели бы поговорить о трех доволь­но распространенных симптомах, поскольку их обычно относят к области психических заболеваний. Это депрессия, бессонница и мания.

ДЕПРЕССИЯ

Депрессия — собирательное понятие для симптомов, связанных с чувством подавленности и заторможенности, вплоть до полной неподвижности. Наряду с этим наблюдаются повышен­ная утомляемость, нарушения сна, отсутствие аппетита, запоры, головные боли, ускоренное сердцебиение, болезненные ощуще­ния, снижение физического тонуса, нарушения менструального цикла у женщин. В период депрессии человека часто мучает чув­ство вины. Он упрекает себя в чем угодно и пытается исправить прежние ошибки. Слово депрессия происходит от латинского deprimo («задавить», «подавить»). Возникает вопрос, что чувст­вует больной с симптомами депрессии? Кто его подавляет, или что подавляет он сам? Вот три варианта ответа:

Агрессия. Мы уже говорили, что загнанная внутрь аг­рессия преобразуется в физические боли. Можно добавить, что агрессия, подавленная на психическом уровне ведет к депрессии. Если внешнее проявление агрессии блокировано, то она направ­ляется внутрь, превращая отправителя в получателя. Подавлен­ная энергия активизирует не только чувство вины, но и многие побочные соматические симптомы, которые бывают очень болез­ненны. Мы неоднократно говорили, что агрессия — всего-навсего особая форма жизненной энергии и активности. Когда человек испуганно старается подавить собственную агрессию, он тем са­мым подавляет энергию и активность. Психиатрия старается втянуть страдающего депрессией человека в активную деятель­ность, но пациент воспринимает это как угрозу. Он избегает все­го, что не имеет общественного признания, старается заретуши­ровать агрессивные, разрушительные импульсы, ведя безупреч­ный образ жизни. Агрессивность, направленная на самого себя, находит самое яркое выражение в суициде. Если человек попы­тался покончить жизнь самоубийством, постарайтесь понять, про­тив кого, собственно говоря, была направлена эта попытка.

Ответственность. Депрессия — экстремальная форма отказа от ответственности, в качестве примера можно привести послеродовую депрессию и, опять-таки, самоубийство. Человек не предпринимает никаких действий, ведет растительный образ жиз­ни, точнее, смерти. Но, несмотря на отказ от жизни, он через чув­ство вины продолжает конфронтацию с ответственностью. На пер­вое место выступает боязнь брать ответственность на себя, и про­исходит это как раз в тот момент, когда необходимо перейти в но­вую жизненную фазу.

Отказ — одиночество — старость — смерть. Эти по­нятия тесно связаны между собой и всегда должны соотноситься с последним, по нашему мнению, самым важным из них. Во время болезни человек лишен всего живого —движения, перемен, общения. При депрессии человек волей-неволей вынужден при­ближаться к противоположному полюсу — полюсу апатии, застоя, одиночества, полюсу смерти. Смерть, которая занимает такое большое место в жизни пациента, — это его тень.

Конфликт состоит в том, что человек одинаково боится и жизни, и смерти. Активная жизнь связана с чувством вины и от­ветственностью — но именно этого человек и старается избегать. Взять ответственность на себя — значит отказаться от проекций и принять собственное одиночество. Но оно для него равносильно смерти, потому что такой человек не умеет жить сам. Поэтому ему необходим кто-то, за кого он может уцепиться, как за единствен­ную опору. Если такой человек-опора уходит или умирает, это может послужить причиной депрессии. Пациент не хочет оста­ваться один, не хочет принимать никаких решений, потому что за них придется нести ответственность. Он боится смерти и при этом не понимает, как можно жить полной жизнью. Депрессия застав­ляет быть честным: она проявляет в человеке как неспособность жить, так и неспособность умереть.

БЕССОННИЦА

Бессонницей мучаются многие. Поэтому велико и по­требление снотворных препаратов. Сон — одна из основных по­требностей человека, такая же, как еда и секс. Надежное, хорошо укрытое, удобное спальное место имеет огромное значение и для человека, и для животных. Усталые люди и звери готовы пройти большое расстояние для того, чтобы найти подходящее для сна место. Когда нам мешают спать, мы воспринимаем это как угрозу. Хороший сон связан с множеством привычек: определенной кро­ватью, определенной позой, определенным временем суток и т. д. Нарушение привычек может привести к бессоннице.

Сон — это уникальный феномен. Мы все умеем спать, хотя никто нас этому не учил. При этом мы не в состоянии объяс­нить, как это происходит. Треть своей жизни мы проводим в со­стоянии сна и практически ничего о нем не знаем. Мы хотим спать, но часто ощущаем исходящую из мира сна и сновидений угрозу. Мы пытаемся избавиться от неприятных ощущений, про­износя успокаивающие слова: «Это всего лишь сон». Но если быть честными, надо признаться, что сны воспринимаются нами столь же реально, как явь. Если задуматься, можно прийти к вы­воду, что мир нашего дневного сознания так же иллюзорен, как и ночные сны. Ведь и тот, и другой мир существуют исключительно в нашем сознании.

Откуда появляется уверенность, что та жизнь, которую мы ведем днем, реальнее, чем сон? Кто дал нам право употреб­лять перед словом «сон» частицу «только»? Любой приобретен­ный сознанием опыт действителен — неважно, как его называют: реальностью, сном или фантазией. Полезно попробовать мыслен­но поменять полюса дневной жизни и сна. Можно представить, что реальную жизнь мы ведем во сне, и время от времени, с опреде­ленным ритмом прерываем его фазой, которая сейчас соответст­вует нашей повседневной жизни.

«Вангу приснилось, что он бабочка. Он сидел в цветах на тонкой травинке. Он порхал туда-сюда. А потом он проснулся и никак не мог понять, кто же он: Ванг, которому снилось, что он бабочка, или бабочка, которой приснилось, что он Ванг».

Такая смена полюсов восприятия полезна для понима­ния того, что на самом деле ни одно из этих состояний сознания нельзя назвать более реальным, чем другое. Сон и бодрствование, дневное сознание и сознание во время сна — это полярности. Од­но компенсирует другое. По принципу аналогии дню и свету соот­ветствуют бодрствование, жизнь и активность, а ночи — темнота, покой, бессознательное и смерть

Аналогии

Ян - инь

мужское - женское

левое полушарие - правое полушарие

огонь - вода

день - ночь

бодрствование - сон

жизнь - смерть

добро - зло

сознательное - бессознательное

разум - чувство

рациональное - иррациональное

Сон иногда называют младшим братом смерти. Засыпая, мы учимся умирать и должны отказаться от всякого контроля, от намеренности, от активности. Мы должны отдаться, довериться, положиться на неизвестное. С помощью силы воли и напряжения уснуть невозможно. Мы не можем сделать ничего, разве что соз­дать необходимые предпосылки, а затем терпеливо ждать и наде­яться, что сон, наконец, придет к нам. Наблюдать за этим процес­сом практически невозможно — наблюдение помешает сну.

Все то, чего требуют от нас сон и смерть, не является сильными сторонами человека. Мы все накрепко привязаны к по­люсу активности, гордимся тем, что способны действовать, руко­водствуясь разумом и держа над собой контроль. Отдаться, дове­риться, отпустить — все это нам не свойственно. Что же удиви­тельного в том, что бессонница наряду с головной болью держат пальму первенства среди сотен других нарушений здоровья со­временного человека.

Нашей культуре присуща односторонность. Поэтому мы испытываем сложности, сталкиваясь с противоположными полю­сами, это видно и из приведенного выше перечня антагонистических понятий, аналогичных сну — бодрствованию. Мы испытываем страх перед чувствами, перед бессознательным, перед Злом, тем­нотой и смертью. Мы судорожно цепляемся за разум и дневное сознание, наивно полагая, что это поможет выстроить систему адекватных представлений о мире. Как только раздается призыв: «Отпусти!», появляется страх, потому что любая потеря представ­ляется нам огромной. Тем не менее, мы хотим спать, чувствуем необходимость сна. Так же, как ночь принадлежит дню, нам при­надлежит наша тень, а смерть принадлежит жизни. Каждый день сон приводит нас на границу между «здесь» и «там» и показывает нам ночные, теневые части нашей души, позволяя пережить не­пережитое, и снова создает равновесие.

Если у человека проблемы со сном, точнее говоря, с процессом засыпания, значит, он боится утратить контроль над разумом и довериться бессознательному. Современный человек не делает паузы между днем и ночью, стремясь забрать в царство сна и мысли, и активность. Мы увеличиваем день за счет ночи так же, как пытаемся анализировать «ночную» часть своей души с помощью методов анализа дневной. Сознательная переориенти­ровка полюсов нам недоступна.

Человек, страдающий бессонницей, прежде всего дол­жен научиться завершать свой день, чтобы иметь возможность полностью отдаться ночи и ее законам. Кроме того, он должен уметь заботиться о бессознательном своей души. Это необходимо, чтобы выяснить, где же притаился его страх. Такого человека обычно сильно занимают мысли о том, что все земное преходяще, что рано или поздно наступает смерть. Ему не хватает доверия и способности отдаваться. Эти вопросы мы уже поднимали, говоря об оргазме, говоря, что и сон и оргазм — это смерть в миниатюре. Если человек слишком акцентирует внимание на неповторимости собственного «Я», и то и другое он будет воспринимать как опасность. Примирение с ночной стороной жизни — самое заме­чательное снотворное.

ВОПРОСЫ - НАРУШЕНИЯ СНА

Бессонница дает повод задать следующие вопро­сы.

1. Насколько я зависим от власти контроля, разума и на­блюдения?

2. Способен ли я отпускать?

3. Насколько развиты во мне способность отдаваться и доверие?

4. Уделяю ли я достаточно внимания ночной стороне сво­ей души?

5. Насколько я боюсь смерти, способен ли я адекватно оценить ее значение?

Избыточная потребность спать заставляет заду­маться над следующими вопросами.

1. Неужели я бегу от активности, ответственности, осоз­нанности?

2. Может быть, я живу в мире снов и боюсь проснуться в реальности?

МАНИИ

Тема избыточного сна с неизбежностью приводит нас к теме мании, потому что в обоих случаях основным символом явля­ется бегство. Все, кто страдает какой-нибудь манией, постоянно находятся в поиске, но при этом они слишком рано останавлива­ются, застревая не на том уровне. Поиск может быть реализован только в находке. Иисус говорил: «Кто ищет, тот не должен оста­навливаться, пока не найдет, а когда он найдет, то будет потря­сен, а если он будет потрясен, то удивится и сможет овладеть ми­ром» (Евангелие от Фомы, лог. 2).

Все великие герои мифологии и литературы — Одиссей, Дон Кихот, Фауст — были в поиске и не прекращали его до тех пор, пока не находили искомое. Поиск вел героев сквозь опасно­сти, смуту, отчаяние и тьму. А когда они находили то, что искали, оказывалось, что ради этого действительно стоило бороться. Каж­дый человек пребывает в странствии, будучи при этом прикован к побережью собственной души. Он не должен нигде задерживать­ся, ему нужно искать до победного конца.

«Ищите и обрящете», — сказано в Евангелии. Но если человек боится испытаний и опасностей, усилий и сомнений, под­стерегающих его на пути исканий, у него появляется мания. Цель своих поисков он подменяет тем, что уже найдено где-то на про­межуточном отрезке пути, и, следовательно, прекращает искать. Он «поглощает» свою якобы цель и никак не может «насытиться»; пытается утолить голод все большим количеством того же сурро­гата, не замечая, что аппетит после еды только возрастает. У него появилась мания, но ему не хочется признаваться в том, что на­стоящая цель потеряна из виду, что нужно начинать все сначала и продолжать поиски. Его крепко держат страх, удобства и собст­венная слепота. Любое сомнение в правильности выбранного пути может привести к возникновению мании. Везде в засаде сидят си­рены, готовые удержать и привязать к себе путешественника. К мании могут привести любые явления и предметы, если вовремя не разглядеть их сущности: слава и власть, деньги и имущество, удовольствия и аскетизм, еда и питье, научные знания и религи­озный фанатизм, вино и наркотики. Все, что угодно, имеет право на существование в виде приобретенного опыта. И все, что угод­но, может послужить источником мании, если мы не сумеем во­время от него избавиться.

По своей сути мания — это боязнь нового опыта. Тот, кто воспринимает жизнь как путешествие, кто все время находит­ся в поиске, никогда не окажется во власти мании. Он ищет. Что­бы осознать, что ты находишься в поиске, нужно иметь достаточ­но мужества и признать, что у тебя нет родины. Теми, кто верит в привязанность, уже завладела мания. У каждого из нас есть цель поиска, которая оглушает душу. Но проблема не в этом. Проблема в том, что нам хочется искать, не отказываясь от удобств и комфорта.

Изучение того, что человек делает целью поиска, де­монстрирует нам доминанту, к которой он стремится. Хотелось бы коротко, в нескольких словах охарактеризовать основные цели поиска, воспринимаемые всеми как патология, потому что они на­правлены в сторону от общепринятых.

Дата добавления: 2015-12-16 | Просмотры: 526 | Нарушение авторских прав