АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Паразиты любят обжор и лентяев

В четырехтомнике Г. П. Малахова «Целительные силы» есть рассказ о том, как представляли себе раз­витие болезней армянские лекари. Вскрывая трупы убитых и умерших, они часто находили в желудочно-кишечном тракте много слизи и даже плесени. Но не у всех покойников, а лишь у тех, кто при жизни преда­вался безделью, обжорству и прочим излишествам, получая в наказание многочисленные болезни. Этот экспериментальный материал позволил эскулапам сде­лать удивительные выводы. В желудке таких людей начинает расти грибница. Она выбрасывает споры — микроскопические семена, которые попадают в кровь и разносятся по всему телу. В ослабленных органах споры начинают прорастать. Так начинается рак.

Но средневековые врачи понимали этот термин го­раздо шире, чем современные. Они считали, что сначала грибы вызывают «белый рак» — бляшки и тромбы в со­судах, имеющие белый цвет. Вторая стадия — «серый рак»: грибы вызывают опухоли суставов и другие ново­образования сероватого цвета. Наконец, «черный рак», соответствующий современному значению этого слова. А на самом деле это не рак, а гриб, заявила мне Козьмина.

Это — слизевики. Грибов-слизевиков известно огромное множество. Самый большой из них — фулиго — имеет до 50 сантиметров в диаметре. А самые маленькие можно разглядеть только в микроскоп. Большую часть жизни такие грибы проводят в виде слизистых комочков протоплазмы. Они без рук, без ног, но умеют ползать. Правда, очень медленно, про­двигаясь на 0,1-0,4 миллиметра в минуту.

К примеру, «волчье вымя» обычно ползает по пням между корой и древесиной. Слизевик очень любит сум­рак и сырость, поэтому вылезает наружу только во влажную погоду. Ботаники даже научились выманивать это существо из-под коры. На пенек спускают конец фильтровальной бумаги, смоченной водой, и все покрывают темным колпаком.

Если через несколько часов поднять колпак, то на пне можно увидеть сметанообразное плоское существо с водянистыми шари­ками. В жаркую погоду все странно изменяется. Почуяв приближение смерти, слизевик отдает последние силы своему потомству. Выползает из-под коры на самый солн­цепек к отращивает как можно больше плодовых тел.

Так умирает гриб. А из его спор прорастают, казалось бы, совсем другие организмы — одноклеточные живот­ные-паразиты. Это хорошо знакомые нам трихомонады в клеточной, амебовидной и жгутиковой стадиях. У них появляются щупальца, как у амеб, «семена» начинают ползать. А потом отращивают жгутики, с помощью ко­торых они плавают и заглатывают пищу, как махровые трихомонады. Чтобы как-то объяснить это недоразуме­ние, биологи назвали таких жгутиконосцев зооспорами. Судя по названию, это дети грибниц, но приблудные: их второй родитель — сущее животное.

Сначала в них преобладает материнское начало: они размножаются, как бесполые существа, обычным де­лением. Но потом дает о себе знать непотребный «отец». Две невинные клетки отращивают... признаки разных полов. Увидев, что подходят друг другу, они сливаются в одну клетку, образуя так называемый дип­лоидный набор. А другие зооспоры совокупляются сразу по нескольку штук, и к ним со всех сторон при­страиваются новые партнеры. Одни сливаются пол­ностью, другие — не до конца. В результате получает­ся многоядерное образование —плазмодий. До поры до времени слизевик живет в тени и сырости на трух­лявых пнях или в подобных им людях. Питается са­мым примитивным способом: всем телом всасывает органические вещества, которые, переваривая, превра­щает в неорганические. Но плазмодий может загла­тывать и другие организмы — живых бактерий, настоящих амеб, споры грибов и прочую мелочь, с ко­торой он не связан родственными отношениями.

Под микроскопом в теле слизевика видно нечто невообразимое: бойко прыгают трихомонады, выпя­чивают щупальца амебы, плазмодий заглатывает чу­жаков. А может, и своих заодно? Кто их, паразитов, разберет. Одно не вызывает сомнений: в этом грибе собрана самая разнообразная инфекция. Попав в че­ловека, она может вызвать очень многие заболевания.

Какой же именно слизевик сожительствует с нами?

— Их может быть много,— рассказывает Козьмина, — но пока я точно опознала лишь одного. Это са­мый распространенный слизевик — ликогала, или «вол­чье вымя». Когда-то в незапамятные времена он при­способился к жизни в человеческом организме. И с тех пор с удовольствием переселяется с пня в этот сы­рой, темный и теплый «дом». Следы пребывания слизевика — его споры и трихомонады в различных стадиях — я находила в гайморовой полости, молоч­ной железе, шейке матки, простате, мочевом пузырей других органах.

Она считает, что папилломы, полипы, кисты и плос­коклеточный рак как две капли воды похожи на плевдовые тела слизевика.

По мнению Козьминой, ликогала очень ловко- укло­няется от иммунных сил человеческого организма. Если он ослаблен, то они не успевают распознать и обезвре­дить быстро изменяющиеся клетки, иа которых состоит слизевик. В результате он успевает выбросить споры, кото­рые разносятся кровью, прорастают в удобных местах и образуют плодовые тела, похожие на лесные грибы.

— Я не лечу рак и предшествующие ему заболева­ния,— рассказывает белгородский врач-лаборант Лидия Козьмина, — Моя задача — ранняя диагностика. И я уверенно делаю ее в одном конкретном случае, когда пациенту грозит плоскоклеточный рак. Мне хо­рошо известны все этапы развития этого слизевика.

Настоящий журналист должен обладать двумя ка­чествами: умением находить сенсации и талантом за­нимательно доводить их до читателей. Всем этим в полной мере владеет известный журналист Михаил Дмитрук. А в сути им написанного может каждый ра­зобраться в меру своих возможностей, особенно, если опубликованный материал его каким-то образом ка­сается. Например, меня заинтересовала статья «Гри­бы... едят людей». В ней фактически выдвигается ги­потеза Л. В. Козьминой о грибковой природе рака, а возбудителем рака назван гриб-слизевик.

Лидия Васильевна Козьмина по профессии врач-лаборант, но образование получила не в медицинском институте, а в университете. Почти 17 лет она изучает мазки из различных органов человека и препараты его крови, в которых обнаруживает трихомонады и дру­гие микроорганизмы. Козьмина давно поняла, что че­ловек не стерилен. Работая в ведомственной клинике, она сталкивалась с широким диапазоном заболеваний, в том числе ей приходилось изучать препараты неко­торых видов рака, особенно плоскоклеточного.

Все это было той благодатной почвой, на которую легла статья М. Дмитрука «Террорист снимает маску» о моем открытии биологического возбудителя рака — трихомонады. Эта новость очень ее заинтересовала. И в отличие от онкологов Козьмина не отбросила саму мысль о заразности рака. Но тем не менее так же, как они пытаются найти общее между нормальными и опухолевыми клетками, так и она построила свою ги­потезу на сходстве полипов в носу и желудочно-кишеч­ном тракте, папиллом на коже и плоскоклеточного рака человека с... плодовыми телами гриба-слизевика, растущего на трухлявых пнях в лесу.

О последнем Кузьмина узнала в Детской энцикло­педии под редакцией Майсуряна: «Слизевик проходит несколько стадий развития: из спор вырастают... «амеб­ки» и жгутиковые! Они резвятся в слизистой массе гри­ба, сливаясь в более крупные клетки—с несколькими ядрами, А потом образуют плодовое тело слизевика — классический гриб на ножке, который, засыхая, выбра­сывает споры». Из этих строк Лидия Васильевна по­черпнула материал для еще более углубленного срав­нения. Например, по ее мнению, но внешности и по свойствам выпускающие щупальца «амебки» были поразительно похожи на уреагогазмы, зооспоры с дву­мя жгутиками—на трихомонады, а отбросившие жгу­тики и лишившиеся оболочки— на миконлазмы.

Должна разочаровать Лидию Васильевну: «похо­жесть» еще может стать отправным фактором в нача­ле научного поиска, но не заключительным аккордом, положенным в основу научной гипотезы. Да и не мог­ли «амебки» и отбросившие жгутики трихомонады стать уреаплазмами и микоплазмами по той простой причине, что эти микробы представляют два рода од­ного семейства Mycoplasmataceae и размеры их в не­сколько тысяч раз меньше трихомонад, которые от­носятся к семейству Trichomonadidae. В обычный све­товой микроскоп, дающий максимальное увеличение в 1250 раз, на котором работает врач-лаборант Козь-мина, микоплазмы не увидеть. Их обнаруживают по специфическим антигенам, применяя иммуноферментный анализ или используя метод иммунофлюоресцен-.ции, тогда микоплазмы и уреаплазмы видны в виде светящихся точек. Используя яркую терминологию М. Дмитрука при сравнении размеров этих микробов и трихомонады, можно сказать, что зто стая мосек вокруг слона.

С другой- стороны, нет ничего удивительного в том, что в слизистой массе гриба «резвятся» жгутиковые и «амебки». Ведь в природе известно всего 100 видов трихомонад — паразитов человека и животных и зна­чительно больше — 8 тысяч — жгутиконосцев, живу­щих в морской и пресной воде, в верхних слоях почвы и на деревьях. Например, всем известная чага — это опухоль, образующаяся в результате паразитирования жгутиконосцев на березе. Почему бы жгутиковым не паразитировать в слизистом грибе, обосновавшемся на трухлявом пне, который спасает их от жгучего солн­ца и является кладезем питательных веществ? В нем они существуют во всех трех формах: жгутиковой, амебовидной и стадии покоя. Когда гриб засыхает и его плодовые тела выбрасывают споры, вместе с ними расселяются и покоящиеся стадии жгутиконосцев. Когда же вырастают новые грибы, то покоящиеся ста­дии переходят в амебовидные и жгутиковые формы. Слияние простейших — это их взаимооялодотворение, которое хорошо известно ученым и описано на примере других простейших инфузорий. В отличие от свободноживущих жгутиконосцев, для которых харак­терна периодическая копуляция, то есть взаимное оп­лодотворение, особей, трихомонады являются беспо­лыми организмами.

Они самооплодотворяются, так как все необходимые гормоны и стеролы паразиты в избытке находят в организме человека, особенно, если они дополнительно поступают в. организм в виде ле­карственных препаратов — это всегда способствует размножению трихомонад, в том числе росту тромбов и опухолей,

А то, что наши полипы и папилломы похожи на классический гриб на ножке, тоже неудивительна. Ведь это доброкачественные новообразования, которые иммунитет отторгает из организма. Вначале «ножек» нет, но, когда между новообразованием и телом чело­века образуется ножка, которая все более утончается, это хороший признак: питательные вещества внутрь

папилломы не поступают, значит, скоро она отвалит­ся. Хотя и напоминает это «выбрасывание спор» гри­бом, на самом деле это выбрасывание — отторжение организмом инородных микроорганизмов, одно из проявлений нашего иммунитета, пока он еще не по­давлен трихомонадами или иммунодепрессантами.

Незнание Л. Козьминой простейших позволяет ей утверждать, что «трихомонады образуют споры». Но спорами размножается только один тип простей­ших — споровики, известным представителем кото­рых является похожая по названию на трихомонаду токсоплазма — паразит мозга, она также обойдена вниманием медиков. В отличие от одноклеточных спо­ровиков трихомонады размножаются путем деления на две клетки, а также шизогонией, когда при небла­гоприятных условиях в одной крупной клетке образу­ется несколько ядер или круглых клеток, либо образу­ют колонии в виде цепочек, когда дочерние клетки, не отделившись от материнской, дают начало новым клеткам. Все это Лидия Васильевна наблюдала при по­севах в питательные среды мазков из различных орга­нов больных: клетки с одним ядром и несколькими ядрами, отдельные клетки и связанные в цепочки. Но, не зная в полной мере морфологии и физиологии трихомонад, не смогла их отдифференцировать.

По той же причине Козьмина, обнаруживая безжгу­тиковые трихомонады в крови, молочной железе, бронхах и других органах, удивлялась, каким образом «гиганты микромира» — клетки размером в 30 мик­рон попадали сюда из урогенитальной полости, и объ­ясняла: за счет «высыпания мельчайших спор».

На самом деле зона обитания трихомонад урогенитальным трактом не ограничивается. Ведь в организ­ме человека паразитируют три вида трихомонад: ро­товая, кишечная и вагинальная. А внедряются они в ткани органов или проникают через стенку сосудов

с помощью выделяемого ими фермента гиалуронида-зы, способного разрыхлять межклеточное вещество и соединительные ткани, содержащие гиалуроновую кислоту.

Проникнув в сосуды, трихомонады вместе с кровью или лимфой разносятся по всему организму и попадают во все органы, в том числе бронхи, легкие, сердце, печень, молочную железу и другие. Мои иссле­дования на животных это подтвердили.

История заболевания детей энцефалопатией в Рес­публике Чад в результате заражения спироплазмой кокосовых пальм не может быть доказательством ги­потезы Козьминой о грибковой природе рака, возбу­дителем которого является гриб-слизевик, развиваю­щийся на трухлявых пнях России. Видимо, Козьмина, как и многие другие, не знает, что смена хозяев пара­зитами — явление распространенное. Например, гри­бы Кандида, изначально вегетатирующие на сахарис­тых овощах и фруктах, легко переходят в организм человека. В моей практике известен случай, когда ди­ректорская дочка объелась немытыми бананами, за­несла инфекцию и заболела стоматитом. Не могла есть несколько дней, пока не был проведен курс лечения противогрибковым антибиотиком леворином (защеч­ными таблетками). Москвичи помнят теле- и радио­сообщения о заболевании сальмонеллезом большой группы людей, полакомившихся пирожными со взби­тым белком из яиц с необеззараженной скорлупой в кооперативном кафе. В этом случае уже куриные мик­робы вызвали острое заболевание у людей. Поэтому становится больно за нашу безалаберность и биоло­гическую неграмотность санитарного медицинского надзора, когда видишь в магазине, что один и тот же продавец торгует сырой (богатой микробами) и коп­ченой (готовой к употреблению) рыбой, или яйцами и творогом, или мясом и колбасными изделиями, бананами и мороженым.

Из множества известных в природе грибов Козьмина опознала лишь один — это самый распростра­ненный слизевик ликогала, или «волчье вымя», при ги­бели которого, как пишет М. Дмитрук, «прорастают совсем другие организмы — одноклеточные животные паразиты. Это трихоконады в клеточной, амебовид­ной и жгутиковой стадиях». Этот «суперпаразит — главный биологический враг рода людского, универ­сальный возбудитель бояезней неизвестной этиоло­гии». «Универсальность» ликогалы обеспечивается «тремя стадиями развития»: гриб — трихомонада — микоплазмы и хламидии.

«Слизевик — очень нежное и робкое существо, которое всего боится. Его можно легко вспугнуть с насиженного места. А с другой сто­роны, он очень доверчив — его легко приманить слад­ким соком. Поэтому не убивать слизевика надо, а ласково выманивать наружу... Вот почему Козьми-на считает, это нельзя лечить тетрациклином болез­ни, вызываемые хламидиями. Эти паразиты поги­бают, а другие части слизевика остаются. И он с «пе­репугу» превращается в склероций (толстую твердую массу). Подобный эффект вызывают и многие дру­гие лекарства». Такова суть грибковой гипотезы Л. Козьминой.

К сожалению, гипотезу Лидии Васильевны нельзя назвать даже теорией — ей недостает логики, строй­ности иубедительности. Нельзя считать это и откры­тием, так как отсутствуют какие-либо эксперименталь­ные подтверждения. Например, не осуществлен обрат­ный поэтапный перевод плоскоклеточного рака, о ко­тором заявляет Козьмина: «Мне хорошо известны все этапы развития этого слизевика»: в хламидии — ми­коплазмы — трихомонады и... в гриб ликогалу. А я в соответствии со своей теорией осуществила перевод различных опухолей в жгутиковые формы и тем са­мым подтвердила ее достоверность.

У гипотезы Козьминой есть существенная общность с моей трихомонадной теорией: мы утверждаем, что рак вызывают инородные микроорганизмы. Но еще больше похожего у этой гипотезы с общепринятой концепцией: для возникновения рака необходимо, что­бы что-то во что-то превратилось, и отсутствуют ре­комендации по доопухолевой диагностике и про­филактике рака. А о том, насколько опухоль — «не­жное и робкое существо», хорошо знают онкологи, ко­торые никак не могут ее запугать ни острым скальпе­лем, ни ядовитыми химикатами, ни лучевой пушкой. Что касается хламидии, которые якобы являются пос­ледней стадией развития гриба-слизевика, то их дей­ствительно веехтетрациклином не уничтожить: полови­ну своей жизни в период размножения они проводят в трихомонадах, устойчивых против тетрациклина. Толь­ко разрушив трихомонады, можно добраться и до скры­тых хламидии, тогда и тетрациклин окажется впору.

Для большей убедительности моего опровержения достоверности гипотезы Л. Козьминой приведу выска­зывание по этому поводу ее коллеги — врача высшей категории, гинеколога с 20-летним практическим и научным стажем из Воронежа В. Мельниковой, кото­рая еще в 1989 г. запатентовала способы активного выявления и лечения трихомоноза: «Что касается вра­ча-лаборанта Козьминой Л. В., то она глубоко заблуж­дается в своих выводах. Не существует никакого гри­ба-слизевика, который бы превращался в трихомона­ду, микоплазмы, уреаплазмы, хламидии и затем в рак. Ее выводы просто беспочвенны. Существует только трихомонада, а она уже фагоцитирует уреаплазму, микоплазму и другие виды возбудителей. Это описа­но и в работах профессора Диляровского (ЦНИ кож но-венерологический институт)».

Я не рецензент в последней инстанции, но тем не менее со всей ответственностью могу заявить, что Лидия Васильевна Козьмина ошиблась в выборе био­логического возбудителя рака. Но в науке отрицатель­ный результат — тоже результат. Возможно, публика­ция о грибковой гипотезе возникновения рака, не под­твержденной экспериментально, заставит задуматься многих о степени истинности официально принятой концепции превращения нормальных клеток в опухо­левые, которая также экспериментально не подтвер­ждена. Кроме того, знакомство с врачом-лаборантом Козьминой не только показало нам стремление спе­циалистов-практиков помочь своими гипотезами на­учной медицине, которая давно зашла в тупик, но и высветило саму медицину изнутри. Мы увидели, как жизнью расплачиваются ни в чем не повинные боль­ные за ошибки медиков, работающих по устаревшим и примитивным методикам лечения.

Мы узнали, как подавляется инициатива пытливых и думающих ме­диков в клиниках, хотя познакомились лишь с одной из лучших клиник страны, которая сотрудничает с на­учно-исследовательскими институтами и находит воз­можность в трудное время посылать своих сотрудни­ков на курсы повышения квалификации в Москву. И наконец, услышали из уст специалиста с универси­тетским образованием, что по симптомам невозмож­но определить причину болезни, а необходимо выяв­лять ее возбудителя. Но мы-то знаем, что об этом в медицине забыли: скольким из нас был поставлен рас­плывчатый диагноз ОРЗ (общее респираторное забо­левание) или другого заболевания по двум-трем сим­птомам и выписаны общие для всех таблетки, в резуль­тате чего у некоторых пациентов болезнь осложни­лась или закончилась смертельным исходом. Отсюда вывод: к каждому пациенту должен быть индивиду­альный подход, предусматривающий в первую очередь выявление возбудителей его болезней, и только после этого целенаправленное лечение, складывающееся из подавления возбудителя болезни и стимуляции защит­ных сил организма заболевшего человека.

Такие специалисты, как Козьмина, очень нужны медицине. Вспомните, как тяжело она переживала ги­бель больного, которому не смогли вовремя поставить правильный диагноз, и он умер от инфекционного поражения мышцы сердца. Лидия Васильевна «все де­лала по правилам», то есть по методикам, которые не предусматривали случаи, давно известные в паразито­логии. Еще три десятилетия назад паразитологи про­водили подобные эксперименты на животных.

Они вводили мышам вагинальную трихомонаду в брюши­ну и некоторые виды бактерий. Вскоре мыши заболе­вали. При этом возникали такие патологические про­цессы, которые значительно превосходили то, что могло бы дать простое суммирование результатов дей­ствия этих инфекций в отдельности. Смертность жи­вотных увеличилась в среднем в пять раз и наступала в более короткие сроки. При вскрытии подопытных мышей из их сердца был выделен тот вид бактерий, который был введен одновременно с трихомонадами. А трихомонады преимущественно сохранялись в брюшной полости, но они усиливали патогенность бактерий.

Козьмина сохранила препарат крови умершего больного, в котором все-таки обнаружила «мельчай­шие микроорганизмы с крохотным ядрышком». Два месяца потратила на идентификацию и идентифици­ровала с... микоплазмой, что было ошибкой. Судите сами. Если в клетках есть ядро, то это даже не бакте­рии, которые достигают размеров в один микрон и более, но ядер не имеют, а простейшие. И коли в клет­ке было рассмотрено ядрышко, то размер ее должен быть не менее 5 микрон. Скорее всего это была цисто-подобная трихомонада. А микоплазмы, которые мо­гут протиснуться «в узкую пору на человеческой клетке», имеют размеры всего 100-450 нанамикрон и, ко­нечно, никаких ядрышек иметь не могут. Но мико-плазмы обладают способностью к адсорбции на поверхности эритроцитов и потому способны попасть с током крови в сердце. Заражение микоплазмами мо­жет произойти воздушно-капельным путем. Болезнь начинается остро, с температурой 38°С и выше. Веро­ятно, больной умер от смешанной трихомонадно- микоплазменной инфекции, но истинный диагноз не был поставлен даже после смерти больного. Безлич­ная формулировка — септический эндокардит (так же, как ОРЗ) не раскрывает сути: какими микробами он был вызван. И поэтому врачи не знали, какую инфек­цию надо было в первую очередь подавлять, чтобы предотвратить гибель больного.

Хорошо, что медики, подобно Козьминой, способ­ны извлекать уроки из ошибок. Поэтому, когда в ла­бораторию на анализы была послана беременная жен­щина с диагнозом «лихорадка неясной этиологии», то в данном случае ее кровь посеяли в питательную сре­ду; в одном посеве выросли микоплазмы, а в другом — о, ужас! — появились малюсенькие... трихомонадки. Лидия Васильевна забила тревогу и даже выехала на консультацию в Московский НИИ микробиологии им. Гамалеи. Там подтвердили, что в крови больной есть микоплазмы. Но комментировать наличие три-хомонад в крови отказались, хотя сам факт обнаруже­ния трихомонад в кровяном русле должен был стать предметом серьезного разбирательства — ведь кровь, по мнению медиков, стерильна. Таким образом, еще в 1981 г. была упущена возможность серьезно заняться трихомонадой и уже тогда выяснить истинное значе­ние этого паразита в этиологии различных заболева­ний человека, в том числе и онкологических.

Л. Козьмина — одна из немногих медиков, которая воочию убедилась, что организм человека и его кровь не стерильны: трихомонады, грибницы, уреаплазмы, хламидии — чего только не увидела, внимательно вгля­дываясь в микроскоп. Свои открытия она не держит в секрете: волнуется, переживает, расспрашивает и со­ветуется с коллегами, рассматривает атласы по бакте­риологии, изучает научную литературу. И жаль, что встречает непонимание коллег. Гинекологи и урологи были сильно недовольны, что лаборант находила в крови и мазках слишком много возбудителей, и леча­щим врачам приходилось выполнять лишнюю рабо­ту. После нескольких внушений Козьмина была вы­нуждена умерить свой пыл. Стала работать только по указаниям врачей: искала лишь то, что они позволяли ей найти. А если обнаруживала еще что-нибудь, то не писала об этом в заключениях.

Не похоже ли это на то брежневское время, когда в школах запрещено было иметь двоечников? Дети не знали уроков, но им нельзя было ставить «неуд», тем самым покрывались «белые пятна» их знаний и задер­живалось развитие их интеллекта. Повзрослев, эти люди расплачивались за свои детские ошибки и ошиб­ки взрослых. Но эта расплата, например не поступле­ние в институт, ничто по сравнению с потерей жизни по вине медиков. И последним это следует понять.

Кто дал право врачам запрещать той же Козьми­ной искать у больных пожилых людей микоплазму, уреаплазму, хламидии, трихомонады? Они готовы про­сто отделаться от пациентов дежурной фразой: «Ни­чего не поделаешь, гормональные изменения» — и до свидания. Но ведь люди живут семьями, и носители инфекции могут заразить своих детей и внуков: та же микоплазма передается воздушно-капельным путем.

Почему медики установили негласный 50-летний предел возраста, после которого они рядовыми граж­данами не занимаются? На чем базируется их уверен­ность, что, прописав два стандарта тетрациклина или трихопола, они уничтожили всю имеющуюся в паци­ентах инфекцию? Разве приход к ним на прием стари­ков и старушек с рецидивами венерических заболева­ний, перенесенных в молодости, не есть опроверже­ние их устаревших и примитивных представлений о взаимоотношениях человека и микробов, его населя­ющих? В большей мере не экология, на которую все списывают, а заблуждения медиков являются причи­ной снижения продолжительности жизни, вырожде­ния и вымирания россиян.

И если бы мне предложили организовать коллек­тив для выправления положения в медицине, то пер­выми кандидатурами в него были бы не именитые московские вирусологи, канцерогенологи и радиоло­ги, а рядовые врачи-труженицы: А. В. Мельникова из Воронежа и Л. В. Козьмина из Белгорода.

О моих открытиях паразитарной природы рака и инфаркта ж сверхпаразитарной — СПИДа написано более пятидесяти статей, были выступления по радио и телевидению. Они всколыхнули читателей и слуша­телей не только нашей страны; со всех концов России, а также дальнего и ближнего зарубежья идут письма, телеграммы, телефонные звонки. Люди поверили в мою концепцию, многие из них связывают свое онко­логическое заболевание с ранее перенесенным трихо­монозом. А те, от кого отказалась официальная меди­цина, задают уточняющие вопросы, чтобы один на один вступить в схватку с трихомонадой — возбуди­телем своего заболевания. И только те, от которых за­висят идеология и практика здравоохранения государ­ства, молчат... Но иногда в печати появляются крити­ческие статьи некоторых ученых, например, докторов медицинских наук А. Лихтенштейна, В. Старинского и Г. Белицкого.

Эти публикации для меня, как ни странно, имеют двойную ценность. Во-первых, они закрепляют за мной и, следовательно, за Россией приоритет на открытия, имеющие общечеловеческую значимость. Кому, как не им, знать о зарубежных достижениях в науке, в арьер­гарде которой они следуют? И если эти ученые мужи возражают против паразитарной этиологии рака, зна­чит, за рубежом до этого еще гае додумались. Сейчас наша официальная наука не признает открытия воз­будителя рака, а с ним и его автора. Но, когда ученые США и Западной Европы вынуждены будут признать существование биологического возбудителя, могут появиться и желающие на авторство этого открытия, как это было не раз в истории науки. Раньше Россия не раз теряла свое авторство на важные изобретения и открытия. Но я надеюсь, что авторитет наших ученыхонкологов и их статьи—опровержения трихомонадной этиологии рака в дальнейшем послужат защитой при­оритета отечественного авторства на мои открытия, когда их признает Запад. Верю, это произойдет скоро.

Во-вторых, критические статьи ученых-онкологов вовсе и не являются критическими. Критикуя чужие открытия, авторы должны демонстрировать преиму­щества своих. Но за неимением таковых критика сво­дится к оскорблениям. Одна из таких статей была на­печатана в газете «Московский комсомолец» № 177а от 17.09.95 г. Автор ее — доктор медицинских наук Геннадий Белицкий.

Хотя эта статья была удостоена публикации только в воскресном номере, тираж которого в несколько раз меньше обычного и распространяется, как правило, с рук, она не прошла мимо внимания моих друзей. На одиночный залп Г. Белицкого статьей «Пустышка. Рак — это очень просто?» последовал тройной ответ статьями: Т. Свищевой «Рак — это очень непросто», М. Дмитрука «О лукавстве современной науки» и В. Лаговского «О роли мух в онкологии».

Г. Белицкий Пустышка. Рак — это очень просто?

Когда голодный ребенок кричит, ему дают соску с молоком, чтобы накормить, или пустышку, чтобы за­ткнуть рот. Со взрослыми все так же. Не на что жить? Не кричи, вложи ваучер в акции и жди, когда станешь миллионером! Нет лекарств? Не беда, смотри, какой интеллигентный колдун в телевизоре, заряжай водич­ку и жди выздоровления!

Знакомо, старо, но действует безотказно, особенно сейчас, когда телевидение и радио могут за час опо­вестить весь народ о новом чуде. О таком, которое, к примеру, запущено недавно в открытый эфир программой «Добрый вечер, Москва!». Передача взяла в оборот основную проблему онкологии: что такое рак и отчего он происходит?

Напомню вкратце. Несколько лет назад некий хи­мик Т. Я. Свищева решила, что раковые клетки — это вовсе не злокачественные клетки организма, а простей­шие паразиты — трихомонады. Это примерно то же, что утверждать, будто домашняя муха может прини­мать вид осы или овода. В природе такого не бывает, и про мух подобная байка бы не прошла.

Что же касается клеток, то в микроскоп мало кто смотрел и мало кто знает, как сильно отличается клет­ка печени от клеток крови или легкого, а уж тем более от простейшего организма — трихомонады.

Кстати, микропаразитарная теория происхождения рака уже была в нашей истории — во времена Лысен­ко, когда приказано было считать, что рожь может пре­вращаться в овес, а сосна в елку. Когда же биология снова стала наукой, эта теория растаяла по причине полкой бездоказательности. У Т. Я. Свищевой тоже нет и не может быть никаких научных фактов, зато пре­достаточно газетных публикаций, внедряющих новое «открытие» непосредственно в массы.

Дата добавления: 2015-02-05 | Просмотры: 867 | Нарушение авторских прав