АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология
|
ПРОФИЛАКТИКА ПСИХОПАТИИ, ЛЕЧЕНИЕ И СОЦИАЛЬНО-ТРУДОВАЯ РЕАБИЛИТАЦИЯ БОЛЬНЫХ 3 страница
Капитализм привел к значительному росту суицидальных случаев. Во всех европейских государствах происходило медленное, но неуклонное возрастание количества самоубийств (Я. Лейбович, 1923). Некоторое снижение числа суицидальных актов отмечалось лишь в годы острых социальных потрясений — войн и революций. Так, в годы первой мировой войны количество суицидальных случаев уменьшилось, по сравнению с довоенным временем, в Японии на 9 %, в Швеции на 7 %, в России на 25—30 %, однако в периоды экономических кризисов эти показатели резко возрастали (Н. А. Башлыков, 1971). Распространение суицидов вызывало озабоченность врачей, педагогов, юристов. В свет вышли работы, носившие преимущественно описательно-статистический характер. В этих работах суицидальные попытки рассматриваются как продукт исключительно болезненной психики, как результат анатомической дегенерации и следствие разрыва социальных связей личности. Однако организованные научные исследования в области суицидологии
в конце XIX и начале XX вв. еще не проводились, не было также специализированных учреждений по оказанию медицинской помощи суи-
цидентам.
Вторая половина XX в. характеризуется резким увеличением количества самоубийств и покушений на собственную жизнь. Эта негативная тенденция особенно заметна в экономически развитых странах. Так, по данным ВОЗ (1960), в возрастной группе от 15 до 44 лет самоубийство является второй из основных причин смерти в Японии, третьей — в ФРГ, Дании, Швеции и Швейцарии, четвертой — в Канаде, Австралии и США. Около 500 000 человек во всем мире ежегодно заканчивают жизнь самоубийством (ВОЗ, 1972). В последнее десятилетие резко увеличилась частота суицидальных актов в Польше, США, и Великобритании, высокий показатель самоубийств (от 15 до 40 на 100 000 населения) в европейских странах. По мнению большинства авторов, цифры, характеризующие суицидальную активность населения, в действительности выше официально приводимых: суицидальные попытки часто скрываются самими суицидентами и их близкими, а ряд самоубийств ошибочно квалифицируются и регистрируются как несчастные случаи и убийства.
В нашей стране на длительное время были прекращены научные разработки в области суицидологии, что можно объяснить главным образом проникновением в научную суицидологию идей вульгарного социологизма. Со справедливой критикой порочных социологизатор-ских представлений о самоубийстве неоднократно выступала А. Г. Амбрумова и другие ученые. В частности, С. Б. Семичов (1970) указывал на неприемлемость взгляда на самоубийство при социализме как на явление, всецело зависимое от тяжелых экономических условий.
Возрождению научного интереса к проблеме самоубийства в значительной мере способствовали научные исследования ряда авторов (Н. Е. Бачериков, 1965; Б. А. Целибеев, 1966, и др.). Проведенное Б. Д. Петраковым и Н. А. Башлыковым (1973) углубленное социальногигиеническое и психопатологическое исследование показало, что такие факторы, как трудные материальные условия или плохие условия труда, не являются в нашей стране причинами самоубийства. Среди причин суицидальных поступков авторы называют злоупотребление алкоголем, нервно-психические расстройства, одиночество отдельных лиц, хронические заболевания, конфликты на работе, религиозное сек-танство, низкий уровень культуры и образования, пассивность в общественной жизни. К. А. Баюков и В. В. Фролов (1975) указывают на увеличение числа завершенных самоубийств среди психически больных, а Г. И. Брегман (1970) и Л. Вайчене с соавторами (1975) отмечают высокую занятость коечного фонда некоторых психиатрических больниц лицами, совершившими суицидальные попытки.
Теории самоубийства. Психопатологическая концепция, берущая начало в работах первой половины XIX в., рассматривала самоубийство как продукт болезненно измененной психики, квалифицируя суи-
цидальные проявления как симптом психического заболевания (J. P. Falret, 1822; Ph. Pinel, 1829; J. E. D. Esquirol, 1838). J. E. D. Es-quirol, в частности, считал, что только в состоянии безумия человек способен покушаться на собственную жизнь и все самоубийцы — душевнобольные. Аналогичных взглядов придерживались и некоторые русские исследователи (И. Гвоздев, 1885; М. Я. Феноменов, 1914). Крайним выражением биологического направления в суицидологии, игнорировавшим роль ситуационных и личностных факторов в генезе самоубийств, являлась анатомо-антропологическая теория суицида. В соответствии с ней суицид есть следствие анатомической дегенерации, о чем свидетельствует якобы наличие у самоубийц таких признаков вырождения, как преждевременное зарастание черепных костей, вдавления и неровности черепа и образование выпуклостей на его основании (А. И. Крюков, 1925). Ортодоксальным психиатрическим взглядам противостояла социологическая теория самоубийств Дюркгейма (1912), считавшего, что суицидальные мысли появляются прежде всего в результате разрыва интерперсональных связей личности, отчуждения индивидуума от той социальной группы, к которой он принадлежит. Учитывая особенности этого разрыва, Э. Дюркгейм выделял следующие типы суицидов: эгоистический (у лиц, недостаточно интегрированных с социальной группой), альтруистический (полная интеграция с социальной группой) и аномический (реакция личности на тяжелые изменения в социальных порядках, приводящие к нарушению взаимных связей индивидуума и социальной группы). Влияние этой теории заметно прослеживается и в современной концепции, рассматривающей самоубийство как своеобразный «крик о помощи». В работах психоаналитического направления суицид трактуется как следствие нарушения психосексуального развития личности в результате отсутствия важных лиц в решающих стадиях развития, как метод восстановления утраченного объекта любви и воссоединения с ним (А. М. По-низовский, 1981).
Большинство советских авторов при объяснении механизмов, лежащих в основе суицидального поведения, исходят из классических представлений И. П. Павлова о суициде как следствии кратковременного или длительного торможения рефлекса цели. По И. П. Павлову (1916), рефлекс цели — это «стремление к обладанию раздражающим предметом, понимая и обладание, и предмет в широком смысле слова». Сила этого рефлекса представляет собой относительно стабильную величину, проявляющуюся независимо от смысла и ценности цели. Однако находясь под постоянным влиянием внешних условий, рефлекс цели подвергается широким изменениям: от усиления до почти полного исчезновения. В последнем случае и возникает суицид, так как с угасанием рефлекса цели исчезает и ценность жизни. Несмотря на то что данная концепция сохранила свою актуальность и в настоящее время (В. Н. Крюков и соавт., 1984), дальнейшего развития в научной литературе она не получила.
В соответствии с современными воззрениями, утвердившимися в советской суицидологии, самоубийство рассматривается как следствие социально-психологической дезадаптации личности в условиях переживаемых ею микроконфликтов. Согласно этой теории, суицид представляет собой один из вариантов поведения человека в экстремальной ситуации, причем суицидогенность ситуации не заключена в ней самой, а определяется личностными особенностями человека, его жизненным опытом, интеллектом, характером и стойкостью интерперсональных связей. В условиях предиспозиционной дезадаптации происходит социально-психологическая дезадаптация личности, что проявляется в нарушениях поведения и различных психоэмоциональных сдвигах. При переходе предиспозиционной фазы дезадаптации в суицидальную решающее значение имеет конфликт, который понимают как сосуществование двух или нескольких разнонаправленных тенденций, одна из которых составляет актуальную для личности потребность, другая — преграду на пути ее удовлетворения.
Суицидогенный конфликт может быть вызван реальными причинами (у здоровых лиц), заключаться в дисгармоничной структуре личности и иметь психотический генез. Независимо от характера причин, конфликт всегда имеет для субъекта черты реального и поэтому сопровождается тягостными переживаниями. Конфликтная ситуация, кроме того, подвергается личностной переработке, в процессе которой изыскивается способ разрешения конфликта. При неразрешимости конфликта обычными, приемлемыми, известными способами избирается
суицид.
Приведенный краткий обзор наиболее распространенных теорий самоубийства показывает, насколько сложна и далека от однозначной трактовки природа суицидального поведения, формирующегося в одних случаях преимущественно под влиянием психопатологических факторов, в других — средовых, в третьих — индивидуальных. Конкретизация факторов, повышающих вероятность развития суицидальных форм поведения, составляет одну из важнейших задач суицидологии.
Факторы суицидального риска. Диапазон факторов внутренней и внешней среды, повышающих вероятность суицидального поведения, достаточно широк. Так, на попытку самоубийства влияют индивидуальные психологические особенности человека и национальные обычаи, возраст и семейное положение, культурные ценности, уровень алкоголизации населения, время года и т. д. С определенной долей условности известные к настоящему времени факторы суицидального риска можно разделить на социально-демографические, природные, медицинские и индивидуальные.
Социально-демографические факторы
Пол. Установлено, что женщины чаще совершают попытки самоубийства, избирая при этом менее мучительные и болезненные способы, чем мужчины; однако у мужчин суицид чаще носит завершенный
характер. Так, соотношение суицидальных попыток у женщин и мужчин составляет приблизительно 2—3: 1, но по количеству суицидальных попыток, самоубийств и актов самоповреждений, взятых вместе, мужчины преобладают над женщинами. В нашей стране существенных различий в уровнях покушений мужчин и женщин не выявлено; в отличие от результатов, полученных зарубежными авторами, напротив, отмечается некоторое увеличение числа суицидальных попыток у мужчин — 1,1:1.
Возраст. Суицидальные акты встречаются практически в любой возрастной период жизни. Так, имеются данные о суицидальных попытках у детей 3—6 лет (Г. Боровик, 1967; G. Haider, 1962). В США смертность от самоубийства в возрасте до 10 лет очень низкая, в 10—14 лет— несколько выше, а в 15—19 лет — выше, чем смертность от пневмонии, туберкулеза и полиомиелита. Возраст 20—30 лет является периодом жизни, в котором наблюдается наибольшее число суицидальных попыток, что связано, по мнению Ю. Каннабиха и М. Греблиов-ского (1934), с предъявлением именно в этом возрасте наиболее высоких требований к адаптационным механизмам личности. Пик завершенных суицидальных актов отмечается среди лиц 45—49 лет, затем число самоубийств несколько снижается, а среди лиц 65—70-летнего возраста повышается. У молодых людей суицидальные попытки имеют, как правило, менее серьезный характер, чем у лиц пожилого возраста, но встречаются чаще.
Место жительства. Количество самоубийств среди городских жителей заметно выше, чем в сельской местности. Выявлена прямо пропорциональная зависимость между плотностью населения и частотой самоубийств. Установлено, что даже в пределах одного города частота завершенных самоубийств выше в центральной его части, а незавершенных— на окраинах (И. 3. Коваленко, 1926). По современным данным, в нашей стране частота суицидальных случаев в городской и сельской местности примерно одинакова.
Семейное положение и особенно характер внутрисемейных отношений оказывают значительное влияние на суицидальный риск. Известно, что состоящие в браке реже совершают самоубийства, чем холостые, вдовы и разведенные. Выше суицидальный риск у бездетных, а также живущих отдельно от родственников. Среди суицидентов преобладают лица, воспитывавшиеся в детстве различными родителями, в интернате или же имевшие только одного из родителей. Существенное влияние оказывает также социально-психологический тип семьи. Суицидоопасные состояния, в частности, легче возникают в семьях дезинтегрированных (отсутствие эмоциональной и духовной сплоченности), дисгармоничных (рассогласование целей, потребностей и мотиваций членов семьи), корпоративных (возложенные обязанности член семьи выполняет лишь при условии такого же отношения к обязанностям других членов семьи), консервативных (неспособность членов семьи сохранить сложившуюся коммуникативную структуру под давлением
внешних авторитетов) и закрытых (ограниченное число социальных связей у членов семьи; Л. И. Постовалова, 1981).
Образование. В риске совершения самоубийства определенную роль играет и уровень образования, хотя данные по этому вопросу противоречивы. По данным ряда авторов (Б. Д. Петраков, Н. А. Башлыков, 1973; К. А. Пойш, 1973) и нашим наблюдениям, среди суицидентов преобладают лица с невысоким уровнем образования; другие авторы, напротив, указывают на повышенную суицидоопасность лиц с высоким уровнем образования (Я. Лейбович, 1923; J. Humphrey, 1971).
Общественно-профессиональное положение. Среди суицидентов преобладают студенты вузов, учащиеся ПТУ, медицинские работники, водители транспорта (мужчины), работники системы бытового обслужи- вания (женщины) и неквалифицированные рабочие (А. Г. Амбрумова, В. А. Тихоненко, 1980). Авторы подчеркивают, что к дезадаптации и суициду ведет не столько профессиональное положение, сколько фактор «горизонтальной профессиональной мобильности», то есть частая смена места работы и профессии.
Социально-экономические факторы. В периоды войн и революций значительно уменьшается число самоубийств, а во время экономических кризисов увеличивается (Н. А. Башлыков, 1971; R. Fox, 1971; J. A. Humphrey, 1971; N. Pesnik, L. H. Dizmaug, 1971). Так, в Великобритании в годы экономической депрессии 1936—1938 гг. 30 % всех самоубийц составили безработные. По данным ВОЗ (1960), частота самоубийств прямо пропорциональна степени экономического развития страны. В условиях нашей страны ни причины, ни частота самоубийств не имеют прямых связей с такими факторами, как трудное материальное положение, плохие условия труда или социальные конфликты (Б. А. Целибеев, 1966; Т. А. Каганский, 1970; Б. Д. Петраков, Н. А. Башлыков, 1973; К. А. Пойш, 1973). Эти факторы оказываются значимыми в совокупности с другими, отягчающими положение человека.
Природные факторы
В большинстве исследований указывается на увеличение частоты самоубийств весной. По-видимому, данная закономерность не распространяется на лиц, находящихся в условиях изоляции, и больных с тяжелыми соматическими заболеваниями (В. Ф. Коржевская, 1970). Предпринимались попытки установить зависимость частоты самоубийств от дня недели (чаще в понедельник и постепенное снижение к концу недели) и от времени суток (чаще вечером, в начале ночи и ранним утром), но данные в этом отношении противоречивы. Авторы, изучавшие зависимость между географической широтой, фазой Луны, изменением интенсивности земного магнетизма, количеством пятен на Солнце и частотой суицидальных актов, пришли к отрицательным выводам.
Медицинские факторы суицидального риска
Соматическая патология. Острые и хронические соматические заболевания обнаруживают у многих суицидентов, причем на первом месте стоят заболевания органов дыхания, затем пищеварительного тракта, аппарата движения и опоры и травмы (А. Г. Амбрумова, В. А. Тихоненко, 1980). По нашим данным, около 20 % обследованных лиц с суицидальным поведением страдают разнообразными соматическими расстройствами, ограничивающими их социально-профессиональную активность. Незадолго до совершения суицидального акта суици-денты часто обращаются к врачам-интернистам (почти 50 % суицидентов).
Церебрально-органическая патология. Под нашим наблюдением находились больные мужчины и женщины молодого возраста. На основании полученных данных можно сделать заключение, что чем острее протекает органическое поражение головного мозга, тем ниже суицидальный риск. По мере хронификации органического заболевания головного мозга возможно как понижение суицидального риска (при нарастании деменции), так и его повышение (при психопатиза-ции личности). Суицидальный риск сравнительно высок у лиц с остаточными симптомами органического поражения головного мозга, причем в обстоятельствах, которые личностно значимы и представляются непреодолимыми, то есть свидетельствуют об определенной степени несостоятельности личности.
Психическая патология. Душевнобольные совершают самоубийства в 26 (Р. Г. Липанов, 1980)—32—100 раз (А. Г. Амбрумова, В. А. Тихоненко, 1980) чаще, чем психически здоровые лица. Наиболее высокий суицидальный риск отмечается при реактивных депрессиях, неалкогольных токсикоманиях, психопатиях и аффективных психозах.
Индивидуальные факторы суицидального риска
Личностные и характерологические особенности часто играют ведущую роль в формировании суицидального поведения. Однако поиски коррелятивных связей между отдельными чертами личности и готовностью к суицидальному реагированию, как и попытки поиска однозначного «психологического портрета суицидента», не дали результатов. На наш взгляд, решающими в плане повышения суицидального риска являются не конкретные характеристики личности, а степень целостности структуры личности, «сбалансированности» ее отдельных черт, а также содержание морально-нравственных установок и представлений.
Повышенный риск самоубийства характерен для дисгармоничных личностей, при этом личностная дисгармония может быть вызвана как утрированным развитием отдельных интеллектуальных, эмоциональных и волевых характеристик, так и их недостаточной выраженностью.
Чем больше количественная характеристика тех или иных черт отклоняется от ее срединных значений в общей популяции, тем выше суицидальный риск. Если представить отдельные качества личности в форме континуума «качество едва выражено — качество выражено максимально», то можно сказать, что суицидогенность возрастает в направлении от середины континуума к его полюсам. Поэтому суици-догенной может оказаться практически любая черта личности, но лишь при условии ее общепопуляционной аномальности. По полученным нами данным, повышают суицидальный риск такие противоположные качества личности, как отсутствие целеустремленности и чрезмерная настойчивость в достижении поставленной цели, аффективная неустойчивость и эмоциональная застреваемость, чрезмерная общительность и недостаточная коммуникативность, повышенная и пониженная самооценка. В число личностных характеристик, облегчающих формирование суицидального поведения, следует отнести также аффективную логику, возбудимость, категоричность суждений и умозаключений. Особенности характера находят отражение и в серьезности суицидальных поступков. Так, черты замкнутости и сенситивности мы выявили у 37,9 % лиц молодого возраста, совершивших самоубийство, повышенную возбудимость и взрывчатость — у 35,9%, а среди лиц с суицидальными попытками— соответственно у 26,0 и 60,2 %.
К индивидуальным факторам суицидального риска следует отнести и содержание морально-этических норм, которыми личность руководствуется. Высокая частота суицидальных поступков наблюдается в тех социальных группах, где существующие моральные нормы допускают, оправдывают или поощряют самоубийство при определенных обстоятельствах (суицидальные поступки в молодежной субкультуре как доказательство преданности и мужества, среди определенной категории лиц по мотивам защиты чести, расширенное самоубийство престарелых лиц и больных с хроническими заболеваниями, эпидемии самоубийства среди религиозных сектантов и т. п.). Влияние социальных норм и правил, усвоенных личностью в процессе социализации, прослеживается в случаях психотически и непсихотически обусловленных суицидальных актов. По нашим наблюдениям, больные с депрессивно-бредовыми идеями видели в самоубийстве не только способ самонаказания или искупления вины, но и часто последнюю возможность продемонстрировать окружающим непримиримость своей личностной позиции в отношении совершенных якобы ими «преступлений» и «дурных», общественно осуждаемых черт характера. Напротив, при суицидальных попытках, совершаемых в состоянии аффекта лицами без психоза, в большинстве случаев звучат мотивы индивидуалистического плана, отражающие социальную незрелость и морально-этическую неустойчивость. Например, наиболее частым пусковым механизмом являлись обида, гнев, возмущение в ответ на недоверие, законную требовательность, ограничение эгоистических желаний, измену, а также неудовлетворенность притязаний, боязнь ответственности. В этом на-
ходит отражение неумение или нежелание считаться с обстоятельствами, необходимость учета интересов окружающих, неспособность к рациональному разрешению конфликтной ситуации и другие особенности личности.
Учение о факторах суицидального риска имеет большое значение для теории и практики суицидологии. Во-первых, достоверно установленная зависимость суицидального поведения от ряда социально-демографических, средовых, медицинских и индивидуальных факторов показывает несостоятельность концепций, сводящих самоубийство к психопатологическому, социальному или личностному факторам. Во-вторых, корреляция суицидального риска с рядом сравнительно устойчивых факторов (пол, возраст, семейное положение и т. п.) показывает существование у здоровых лиц различной готовности к суицидальным формам реагирования. Это открывает возможность выделения среди населения групп с повышенным суицидальным риском и проведения среди них соответствующей профилактической работы.
Некоторые авторы рекомендуют использовать выявленные факторы для индивидуальной диагностики суицидального риска. На наш взгляд, в подобных методиках, построенных на методологии факторного анализа, авторы не всегда учитывают ряд существенных моментов, значительно ухудшающих диагностические возможности предлагаемых способов. Сюда следует отнести в первую очередь практически неразрешимую проблему формализации тонких душевных переживаний человека, его личностных и характерологических особенностей. Даже в тех случаях, когда выявление и формальное описание того или иного фактора риска (такого, например, как «развод в анамнезе») не вызывает особых затруднений, качество диагностики все равно страдает, так как упускаются многие важные в суицидологическом плане детали (причины, мотивы, последствия развода). Необходимо также отметить трудности достижения полного соответствия исследуемого индивидуума критериям выборки, естественную изменчивость информативного веса факторов риска и некоторые другие недостатки.
В связи с изложенным нам представляется необоснованным использовать факторные методы в качестве основных методов индивидуальной суицидологической диагностики. Однако необходимо отметить большие перспективы применения факторов риска для популяционного прогнозирования и профилактики суицидальных случаев.
ЧАСТНАЯ СУИЦИДОЛОГИЯ
На основании данных исследований советских авторов установлен ряд закономерностей, присущих суицидальному поведению психически больных.
Во-первых, опровергнут «постулат непосредственности» — тезис о непосредственной зависимости суицидального поведения от отдельных психопатологических симптомов. В соответствии с этим тезисом суици-
дальные проявления рассматривались в качестве симптома, возникшего наряду с другими симптомами заболевания, а наличие суицидальных тенденций служило критерием оценки глубины и тяжести психических расстройств. Суицидальное поведение, рассматривавшееся как следствие депрессии, тревоги, бессонницы и других клинических признаков, получало психопатологическую трактовку, в результате чего игнорировалась сложность природы суицидального поступка, ограничивались прогностические возможности и профилактические меры.
Во-вторых, выделено два варианта суицидального поведения у психически больных: ситуационный (психогенный) и психотический (психопатологический). При ситуационном варианте суицидальные мотивы формируются в результате взаимодействия психотравмирующих и личностных факторов. Психоз с вызываемой им дезадаптацией личности выступает в этом случае в качестве неблагоприятной почвы, облегчающей развитие суицидогенных конфликтов. При психотическом варианте аутоагрессии, когда суицидальная мотивация обусловлена реакцией сохранных личностных структур на психопатологические симптомы, ситуационные факторы могут ускорять формирование суицидальных тенденций или, напротив, препятствовать их развитию. При смешанных вариантах суицидального поведения его генез определяется приблизительно равным участием психопатологических и ситуационных факторов. В некоторых случаях на развитие аутоагрессии влияет, главным образом, глубина психических расстройств: чем они глубже и тотальнее, тем выше вероятность появления психотических аутоагрес-сивных тенденций. В инициальных же стадиях заболевания, на этапе выздоровления и при непсихотических психических расстройствах преобладающими являются ситуационный и смешанный варианты аутоагрессии.
В-третьих, суицидальный риск имеет известную корреляцию не только с глубиной психических расстройств, но и с темпом развития заболевания и характером его течения. Особенно высока суицидальная активность при быстром развитии психопатологических явлений и первых приступах болезни.
Указанные закономерности отмечаются у всех суицидентов, независимо от нозологической природы их болезненного состояния, однако некоторые особенности свойственны отдельным психическим заболеваниям.
Шизофрения. Суицидогенная активность при шизофрении, по данным разных авторов, неодинакова.
Так, число больных шизофренией среди всех суицидентов, поступивших за 10 лет в Лейпцигскую университетскую клинику, составило всего 1 %. Р. Г. Липанов (1970) среди сунцидентов обнаружил 63,5 % больных шизофренией. В. А. Антохин (1977) указывает, что среди психически больных суицидентов больные шизофренией встречаются в среднем в 10—40 % случаев. По данным Н. И. Фелинской и В. Е. Пе-липаса (1971), больные шизофренией составляют 8,6 %; по данным
Т. А. Пихкаанен и соавторов (1979) —9,2 %, Р. Г. Липанова (1982) —9,6 %.
Частота самоубийств среди больных шизофренией составляет от 2 до 10% (В. А. Антохин, 1977). Самоубийства и несчастные случаи, как причины смерти у больных шизофренией, наблюдаются почти в два раза чаще, чем в общей популяции (Л. Я. Гусева, 1969).
Факторами, повышающими суицидальный риск при шизофрении, являются длительность заболевания, частота обострений, стадия процесса. Например, Е. Л. Герман (1968) отмечал, что наиболее высокую суицидогенную летальность выявляют у больных с длительностью заболевания от 2 до 10 лет.
Мы проанализировали 700 случаев суицидальных попыток у больных шизофренией и обнаружили, что их максимум у женщин приходится на 3—4й и 7—8-й годы от начала заболевания, у мужчин — через год, 4 и 9 лет; после этого у больных частота суицидальных попыток уменьшается. По данным П. М. Попова и И. В. Самсоновой (1979), наиболее суицидоопасными являются первые 3 года от начала заболевания, по данным А. Г. Амбрумовой и В. А. Тихоненко (1980),— 3—5 лет. Высокую суицидоопасность первых 2—3 обострений у больных рекуррентной шизофренией объясняют недостаточной сформиро-ванностью у них механизмов компенсации заболевания (А. В. Бала-баева, 1978).
Показателями суицидального риска являются также коммуникация суицидальных идей и суицидальные действия в анамнезе, антисоциальные установки, развод, вдовство, снижение профессионального уровня, высокий уровень образования. Суицидогенную роль играют психогенные и соматические вредности (Е. Л. Герман, 1968; Л. А. Маркие, 1972; А. Г. Амбрумова, 1971) и алкоголь, который утяжеляет суицидальные проявления, влияет на остроту их развития; кроме того, при этом больные все реже открыто говорят о самоубийстве, суицидальные тенденции у них возникают чаще всего до и после совершения гетероагрессии (П. М. Попов, 1980).
Среди психопатологических явлений, сочетающихся с суицидальным поведением у больных шизофренией, наблюдается депрессивный синдром, в том числе с галлюцинаторно-параноидными расстройствами. По данным А. В. Балабаевой (1978), реже встречается депрессивно-параноидная структура приступа без галлюцинаций, протекающая с бредом виновности или обвинения другими лицами. Депрессивные синдромы без суицидальных тенденций, как правило, имеют характер вялой, мягкой депрессии, сочетающейся с ипохондрической, дисморфофобической и астенической симптоматикой.
А. Г. Амбрумова и Г. А. Антохин (1977) указывают, что суицидальный риск при шизофрении коррелирует со следующими синдромами (в порядке убывания их частоты): депрессивно-параноидными, аффективно-бредовыми, галлюцинаторно-параноидными с императивными слуховыми галлюцинациями суицидального содержания, синдро-
мами своеобразных мировоззрений с аутистически-пессимистической окраской, атипичными депрессиями. Невысокий уровень корреляции обнаруживают при остром синдроме Кандинского—Клерамбо, психо-патоподобных и неврозоподобных состояниях, острых паранойяльных синдромах, парафренных расстройствах и психопатоподобных ремиссиях.
Некоторые авторы указывают на отсутствие суицидальных попыток при онейроидном синдроме (А. В. Балабаева, 1978) и паранойяльном бреде сутяжничества, реформаторства и изобретательства (Л. А. Маркис, 1972).
В литературе стало почти традиционным писать о импульсивном характере суицидальных попыток у больных шизофренией. Г. А. Анто-хин (1977) показал, что часто еще до появления отчетливых суицидальных тенденций больные находятся в состоянии поиска выхода из конфликтных ситуаций типа «угроза жизни», «неопределенная угроза», «потеря значимого другого». В таких случаях суицидальный акт представлял собой выход из субъективно тягостной ситуации, подсказанный угрожающими либо указующими «голосами». При импульсивном самоубийстве создается впечатление, что они немотивированны.
Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 842 | Нарушение авторских прав
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 |
|