АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Характеристика проявлений дезадаптации у детей в семьях, обратившихся в психологическую консультацию (изучено 126 семей, 92 ребенка 3-5 лет, 105 детей 6-7 лет, всего 197 детей)

Приведем некоторые примеры жалоб родителей на состояние детей, где отражены различные формы дезадаптированного поведения.

Наша дочь стала очень капризной, упрямой, буря эмоций по любому поводу, постоянно конфликтует с детьми в детском саду; воспитатели предлагают перевести в другую группу (девочке 5 лет 4 мес, в детском саду с 5 лет).

Мой сын ходит в детский сад с 3 лет; трудно привыкал, за­тем было все хорошо; в этом году пошел в сад очень неохот­но; с трудом вступает в контакт со взрослыми и детьми; когда приходят к нам в гости, старается убежать, спрятать­ся; в саду, когда нужно выступать, встанет и молчит, хотя дома все стихи и песни исполняет довольно хорошо, быстро заучивает наизусть.

Наш сын всегда был робким, каким-то зажатым ребенком, правда, я сам, как говорят, был таким в детстве; сейчас ему 6,5 лет; примерно год назад стал постоянно задавать вопро­сы: «А я могу умереть, а вдруг умру?», а иногда спраши­вает: «А ты и мама не умрете?». Недавно он переболел свин­кой и после этого стал бояться микробов, все время спраши­вает, что будет, если микробы попадут ему в рот. В детский сад ходит послушно, но, по-моему, без особой радости.

У нас двое детей, дочь — 10 лет и сын, которому 5 лет. С дочерью всегда все было легче, она прекрасно учится, по­могает. А вот сына я, наверное, упустил. В 3 года его стали водить на занятия фигурным катанием, он немного походил, а потом наотрез отказался, сказал, что ему не интересно; когда выходим на улицу, хочет, чтобы я играл только с ним, ая хочу как-то привлечь к нему детей, в футбол или просто в мяч поиграть, но он всегда говорит: «Уйдем от них, дети очень шумят». У него есть один друг, которого Дима любит. Это сын наших знакомых, он с ним играет часами, но я за­мечаю, что сам он ничего не придумывает, только за стар­шим все повторяет. Очень не любит, когда я или жена при­ласкаем нашу старшую, Асю, может подбежать и ударить прямо кулаком.

Таким образом, на первой встрече родители чаще всего подробно описывают те стороны и особенности поведения своих детей, которые вызывают у них бес­покойство,

§ 3. МОТИВЫ ОБРАЩЕНИЯ ЗА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩЬЮ

Несмотря на очевидность связи между особен­ностями поведения ребенка и всей системой внутри­семейных отношений как в родительском, так и в суп­ружеском аспектах, обращающиеся за психологичес­кой помощью на первых встречах стараются ограни­чиваться рассказом о поведении детей. Вместе с тем довольно быстро обнаруживаются, иногда намеренно скрываемые, а чаще не вполне осознанные мотивы обращения в консультацию, которые хотя и связаны с поведением детей, но выходят за рамки собственно проблем ребенка и представляют собой проблемы, порожденные в семейных отношениях в целом.

При правильной постановке контакта во время первых встреч постепенно очерчиваются весьма важ­ные для всей дальнейшей работы мотивы обращения за психологической помощью. Чаще всего они вы­являются постепенно, характер мотивации про­тиворечив и не однозначен. Обычно обращение в консультацию полимотивировано, причем в мотивах обращения переплетены как отношения родителей к детям, так и отношения между всеми взрослыми членами семьи. Психологический анализ мотивов обращения позволяет дать описание типов этой не вполне осознанной мотивации.

1. Бессознательная мотивационная формула: «У нас неблагополучен ребенок, потому что мы неуме­лые родители»

Подобная мотивация предстает как в тексте, так и в подтексте рассказов родителей о себе и ребенке на первых встречах:

Мы упустили сына; наверное, помогать нужно не только на­шей дочери, но и нам самим; многое в поведении ребенка зависит от нас, мы часто делаем ошибки; хочется помочь ребенку, но мы не всегда знаем, как; наверное, если бы у нас была большая согласованность в воспитании, проблем у наших детей было бы меньше; хочется быть сдержанной, никогда не повышать голоса, но это так трудно, креплюсь, креплюсь, а потом даю выход, кричу, бешусь, потом так стыдно; знаю, как надо поступать, но почему-то часто все делаю наоборот.

2. Бессознательная мотивационная формула: «Наш ребенок так же неблагополучен, как и наши супружеские отношения»

Подобная мотивация проясняется тогда, когда от рассказов о детях родители самостоятельно и часто незаметно для самих себя переходят к рассказу о своих супружеских проблемах:

Мы очень часто не находим общего языка; теперь в нашем доме, появилось какое-то постоянное напряжение; раньше мы любили ходить в гости и у нас всегда был народ в доме, теперь мы как-то притихли, может быть постарели; когда я смотрю на других родителей, у них все как-то легко, играючи получается, а у нас все проблемы, кругом одни сложности.

3. Бессознательная мотивационная формула: «Наш ребенок неблагополучен, потому что у него плохая(ой) мать(отец), а у меня плохая(ой) жена (муж)»

О подобной мотивации могут говорить фрагменты высказываний, отклонения от темы, отдельные репли­ки, вздохи, улыбки, паузы. Родители как бы говорят, апеллируя к психологу: «Вы же понимаете, дело совсем не в ребенке». В текстах бесед такая мотива­ция дает себя знать в утверждениях или вопросах типа:

Моя жена всегда была холодноватой; другие мужья относят­ся гораздо теплее к своим детям и вообще к семье; другие матери все умеют, у них все горит в руках, знаете, бывают такие; когда иду домой с работы, уже готовлюсь, какие за день случились неприятности с ребенком, в доме как-то не­уютно; я постоянно чувствую себя наедине с ребенком, как будто бы у меня нет мужа.

4. Значительное место в мотивах обращения в консультацию занимают так называемые «манипуляционные мотивы»

Такая мотивация возникает тогда, когда за дек­ларируемым мотивом помощи ребенку и обеспокоен­ностью его состоянием стоят не вполне осознанные, а иногда очень определенно осознанные попытки самим обращением в консультацию что-то изменить в своей жизни, добиться реальных или психологических вы­игрышей. Вариантов таких манипуляционных моти­вов множество, приведем некоторые из них.

«Ребенок неблагополучен, поэтому им должен за­няться отец». Обычно после рассказа о состоянии ребенка следует вопрос: «А как Вы считаете, если бы отец больше уделял внимания ребенку, этого бы не произошло? Может быть, я приведу его в консуль­тацию и Вы объясните ему, что семье надо уделять больше внимания».

«Ребенок неблагополучен из-за влияния бабушки, поэтому нам лучше разъехаться». Эта мотивация ха­рактерна для некоторых молодых родителей. Она обнаруживается, когда всякое проявление неблагопо­лучия в поведении ребенка рассматривается как результат неверного воспитания прародителей. Обыч­но апелляция к психологу выступает в виде утверж­дений: «Это плохо, когда ребенка воспитывают не­сколько людей, мы все время требуем чего-то от ре­бенка, а она (бабушка) все ему разрешает, балует. Как Вы считаете, ведь ребенку станет значительно легче, если мы разъедемся?»

Анализ не вполне осознанных мотивов обращения помогает в правильном установлении контакта на этапе диагностики.

На этапе первых встреч с семьей наряду с анали­зом получаемых из бесед с психологом данных о по­ведении родителей и особенностях поведения детей необходимо использование и некоторых специальных экспериментальных приемов. Обычно тестирование проводится не психологом-консультантом, который строит контакт так, чтобы в дальнейшем сохраня­лась возможность для проведения коррекции, а психологами, включенными в психокоррекционную бригаду специально для выполнения разнообразных диагностических задач. Диагностика во время первых встреч проводилась дипломницей Е. В. Чешко (1985).

Для анализа ситуационного состояния семейных отношений использовались опросники проективного типа: «Кто я?» и «Кто я как родитель?», а также анализ дневниковых записей, которые начинают вес­ти родители по просьбе психолога-консультанта с мо­мента обращения в консультацию и до начала коррекционных занятий.

Эти данные позволяют описать переживания ро­дителей в момент обращения в консультацию, уточ­няют некоторые фрагменты осознания своей семей­ной ситуации и самих себя.

Дневниковые записи показывают, что в пережи­ваниях родителей преобладает напряженность, тре­вожность, ослабление веры в свои силы:

Больше надеяться не на что; я сама потеряла всякую основу и совершенно не представляю, как мне жить...; как же я са­ма себе надоела; она (жена) последнее время приходит С работы совершенно уставшая, и ей сразу же надо на ком-то разрядиться; приходит и тут же взрывается, причем ей все равно: на меня, на детей...; в консультацию пришли от от­чаяния, сами не можем что-либо изменить в своей семейной ситуации.

В проективных опросах родителей (методика «Кто я?») преобладают оценочные ответы над роле­выми, причем существенно (у женщин на 80%, у муж­чин — на 60%) преобладание эмоционально негатив­ных самооценок. Например: «невыдержанная, нере­шительная», «невыдержанная, неопытная, неуверен­ная», «зануда, шляпа», «нерешительный, вспыльчи­вый», «трусливая, паникер».

По данным проективных опросов, выявились раз­личия у женщин и мужчин в сфере осознания и пе­реживания своих семейных ролей. Так, большинство (60%) мужчин считают себя несостоятельными в вы­полнении семейных, особенно родительских ролей. Характерны следующие ответы («Кто я как роди­тель?»): «равнодушный муж», «неумелый отец», «сто­ронний наблюдатель», «человек для лишних поруче­ний», «беспомощный отец», «средний, никакой».

У 30% опрошенных мужчин в ответах на вопрос «Кто я?» отмечаются социальные функции отцовской роли: «воспитатель, ответственный за будущее ребен­ка», «воспитатель», «кормилец, учитель», «воспита­тель, друг».

У 50% опрошенных по методике «Кто я?» опу­скается роль «отец и муж», что свидетельствует либо о незначимости для них этих ролей, либо о неосо­знанном признании, что «Я — не отец, я как отец — никто». Все подобные ответы показывают недоста­точность как переживания, так и осознания данной семейной роли. Данный вывод также подтверждается и порядковыми номерами ответов: они располагаются в основном во второй половине всех ответов. У 70% опрошенных роль «мужчина» отсутствует.

Иная картина в осознании и переживании своих семейных ролей предстает при анализе ответов у женщин.

Практически у всех ролевая позиция «мать» за­нимает одно из первых мест. Ролевая позиция «же­на» отсутствует у 50% опрошенных, а роль «женщи­на» — у 90% опрошенных.

В ответах на вопрос «Кто я как родитель?» и у женщин и у мужчин подчеркивается несостоятельность в выполнении родительской роли: «не очень хорошая», «не очень готова к этой роли», «расте­рянный человек», «хочу быть другом, но не всегда знаю, как».

Обращает на себя внимание отсутствие в ответах у женщин упоминания о социальных функциях ма­теринской роли и преобладание эмоционально нега­тивных ответов (50% в опросе «Кто я как роди­тель?»): «грубая», «злая», «вспыльчивая», «нетерпе­ливая», «несдержанная», «раскаивающаяся».

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 614 | Нарушение авторских прав