АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

СЕМЕЙНЫЕ РИСУНКИ

Именно в семье, как ни в какой другой группе, внутренние связи более всего глубоки и в то же время жестко закреплены однажды выбранные роли. При этом часто истинная структура и пси­ходинамика отношений ускользают от внешнего наблюдателя.

Вместо того чтобы проводить с семьей предва­рительную беседу, можно сразу предложить на­рисовать совместный рисунок. Я даю им пастель­ные мелки, большой лист бумаги и наблюдаю. У семьи появляется возможность установить контакт иначе, чем она привыкла это делать. При этом становится очень хорошо видно, как члены семьи договариваются друг с другом: кто домини­рует, кто отгораживается, имеет ли место в отно­шениях контакт, кто с кого берет пример, преоб­ладают ли конфликты или гармония, дружелюбная или агрессивная атмосфера и многое другое.

В одной семье мать жаловалась на то, что о нее вытирают ноги и она совершенно ничего не значит. Семейная же картина, напротив, состояла из огромной медузы, выглядевшей так, что от нее некуда деваться, и занимавшей почти все место. Эта медуза была нарисована ею, и, судя по ре­акции семьи, это как раз было похоже на отра­жение бессознательно ощущаемой ситуации. До сознания матери долго доходило, как при помощи многочисленных «мелочей» она управляет своими близкими. Эту медузу она нарисовала сама. И что именно та собой изображала, никто кроме нее самой словами выразить не мог. И это дало ей возможность разобраться с этим и увидеть в ней часть себя самой. Сфера ее господства находилась в доме и на кухне. Она определяла, что и когда будут есть, какую покупать и надевать одежду, кому где когда можно находиться, когда предос­тавить мужу свободное время и т. д. В действи­тельности ее проблема состояла не в том, что «о нее вытирают ноги» и она слишком мало значит, а в том, что члены семьи, прежде всего муж, пытались уклониться от такого ее влияния. Его место на рисунке было в левом нижнем углу. Его изображение состояло из нескольких линий, ус­тремлявшихся наружу и выглядевших так, словно они показывали на что-то, лежащее за пределами листа. Это тоже отражало реальную ситуацию: его жизнь в основном развертывается на работе, так он ускользает от господства жены. Восьми­летний сын отказался участвовать и не рисовал вместе со всеми, чем, однако, еще больше ухудшил настроение. Десятилетняя дочь, к досаде матери, не нарисовала ничего своего, а только повторяла снова и снова: «Ах, мама, как это у тебя хорошо получилось!» и срисовывала за ней все, кроме медузы.

Что удобно в рисунке, так это то, что он лежит во время последующего обсуждения перед авто­рами как живая говорящая вещь, а не улетучи­вается, как слова, которые можно быстро забыть или переиначить: «Я же не это имел в виду!» В этой семье проблематика всякий раз лучше понималась при помощи рисунка. Однако это понимание не было результатом всего лишь одной сессии. Такая возможность была подготовлена длительным процессом.

Может оказаться, что рисунок говорит на очень ясном языке, и он ни коим образом не может быть результатом случайности, и что, тем не менее, автор просто не хочет его понять. Степень понимания зависит от способности и готовности увидеть и от масштабов защиты. Все это является результатом длительного развития.

К примеру, один отец на семейном рисунке отразил самого себя в образе полулошади. Задняя часть находилась у правого края рисунка, а голова и передние ноги отсутствовали. Они как бы вы­ходили за пределы рисунка. Он настойчиво ут­верждал, что это не имеет никакого значения, он просто не умеет рисовать лошадиную голову. В за­дачи консультанта не входит переубеждение.

Каждый сам определяет степень своей понятли­вости. То, что воспринимается и выражается кон­сультантом, это всего лишь предложение опреде­ленной точки зрения, которая совсем не всегда обязана быть правильной. Здесь также важно, что консультируемый не всегда и не все, что консультант ему говорит, «примеряет» на себя. Он имеет полное право отклонить интерпретацию. Самостоятельность заключается не в том, чтобы все принимать, а в том, чтобы воспользоваться своей способностью различать.

Очень хорошо использовать в семейном кон­сультировании тест «Нарисуй свою семью в виде животных». У каждого члена семьи есть лист бумаги и карандаш, и он рисует самостоятельно. В зависимости от возраста детей инструкция может звучать примерно следующим образом: «Представьте себе, что ночью пришла фея и пре­вратила всю семью в животных. Кто кем стал? Нарисуйте!». Затем рисунки рассматриваются, по­ясняются и сравниваются.

Девочка Рут (8 лет) и ее мать пришли ко мне в консультацию полгода назад. Мне показалось, что Рут очень подавляется и ограничивается своей матерью, тем более женщина не замужем. Точкой преткновения обеих были прежде всего порядок и чистота. Однажды я предложила матери и дочери изобразить себя в виде зверей. Мать нари­совала себя цветком, а Рут — бабочкой. Рут нарисовала себя мышью, а мать — зайцем. Мышь забилась в свой маленький уголок, в то время как заяц довольно крупных раз­меров сидел посередине листа. На первый взгляд это выглядело так, словно Рут была подобна маленькой мыши, а мать — боль­шая и в центре. Однако для меня не было очевидным, что это прочтение правильно. Поэтому я попросила обеих сыграть в мышь и зайца. Рут быстро построила себе из мат­расов «свою нору». Когда та была готова, игра началась. Заяц пытался установить контакт с мышью, что удавалось лишь на короткое время. Потом, однако, мышь за­биралась в свою мышиную нору, куда заяц попасть не мог. Это повторялось много раз, пока мать не воскликнула: «Именно так все и есть! Я просто не могу идти за ней, я никак не могу к ней добраться!»

Наоборот, мыши через некоторое время становилось скучно в ее норе, и она на­стойчиво просила зайца все-таки прийти к ней. Однако заяц настаивал на том, что он не пролезет в мышиную нору. И так каждый оставался, несчастный и неудовлетворен­ный, там, где он и был. Это отражало си­туацию, в которой они обе находились: каж­дый настаивал на том, чтобы другой стал таким, каким он ему нужен и каким он хочет. Но разве мышь может превратиться в зайца или наоборот? Тщетность их усилий стала ясна обеим, что, однако, не означало, что они могут прекратить эту игру. Еще острее рисунок матери показал, как она воспринимает эту ситуацию. Рут — бабоч­ка, она летает когда и где хочет и только и делает, что наслаждается. Цветок ничего не может по сравнению с Рут, у него пози­ция активного наблюдателя, тогда как Рут может по своему желанию сесть отдохнуть на цветок.

В своем спонтанно нарисованном рисун­ке Рут также использовала тему бабочки (рис. 20, стр. 224). Она нарисовала свою

мать бабочкой, а отца, который бросил их обеих и жил с другой женщиной, в виде мыши. Это был намек на то, откуда ей известна «мышиная игра», а также на то, с кем она себя идентифицирует.

Мальчик Увэ (6 лет) страдал сильным расстройством внимания, характер маль­чика носил аутистические черты. Увэ был направлен в специальную школу. Его ро­дители жаловались, что он упрямый, кап­ризный, с ним ничего не возможно делать и т. д.

Рисунок Увэ [рис. 21, стр. 225) позволяет догадаться, как он себя чувствует в семье: отец (справа на рисунке) изображен в виде бегемота, мать (середина) — в виде комара. На брата дана спонтанная ассоциация: «Штепсельная розетка он, а не животное». Затем Увэ все-таки решается нарисовать брата в виде обезьяны (слева на рисунке).

Себя самого мальчик рисует по правому краю полотна, под задней ногой отца, в виде улитки.

Самое впечатляющее на рисунке Увэ — это масштаб: мать, беспомощно молящая с поднятыми руками, действительно крошеч­ная, как комар, по сравнению с двумя ве­ликанами, бегемотом и обезьяной, почти одинаковыми по размеру.

Брат-обезьяна, видимо, весело смотрит широко открытыми глазами, его взгляд на­правлен из рисунка в сторону, прочь от других, он не участвует в семейных делах. Корпусом он слегка наклонен к отцу. Его кисти круглой формой напоминают упомя­нутую вначале розетку.

У отца-бегемота взгляд — плотоядно-вы­слеживающий. Крошечный комар, который, кажется, просит о помощи, делает эту кар­тину драматической. Сам Увэ, очевидно, пытается исключить себя из этой драмы.

На рисунке он — сторонний наблюдатель. У него, улитки, всегда есть защита — воз­можность спрятаться в домик. Подобный способ защиты ошибочно воспринимается окружающими как упрямство и каприз­ность. Видно, что его голове с высунутыми рожками, смотрящей в сторону семьи, уг­рожает толстая нога бегемота. Бегемот мог бы раздавить, даже не заметив.

Увэ на рисунке не замечен никем. Однако он не смирился, он обращен к другим, он высунул рожки и далеко вылез из своего домика. В то же время его улитка симво­лизирует, что ему требуется много времени на этот путь.

Пространственно он ближе всего к отцу, который не заботится о нем, да и вряд ли Увэ хотел бы что-либо получить от него при его мощи. По величине он ближе всего к матери, которая тоже не может о нем за­ботиться в силу своей беспомощности. Оче­видно, она еще более беззащитна, чем он. У нее нет домика, нет даже рта, чтобы кричать. Отец и брат доминируют в семье.

Посмотрев на этот рисунок, можно по­нять, что расстройство внимания и аутис-тические черты Увэ имеют свою внутрен­нюю логику.

Томас (5 лет) рисует свою мать в сере­дине листа в виде неопределенного живот­ного с ресничками, бросающего на него свой взгляд [рис. 22, стр. 227). Словно бы у нее было сто рук, и всеми она может его держать. Сам он помещен с левой стороны листа; ему не хватает пространства, чтобы двигаться, у него нет рук, чтобы самому что-то делать. Тонкие ножки дают ему сла­бую опору. Отец возникает только где-то

совсем позади наверху в виде лица, похо­жего на маску. Очевидно, от него нет ни­какой помощи в том, чтобы избежать ти­ранического захвата матерью. Здесь также точно виден характер реальной семейной ситуации.

Петра [16 лет) рисует себя и мать в клетке (рис. 23, стр. 228). Сначала она — перекладина, на которой сидит мать. Она говорит на это: «Здесь я никто». Она пишет внизу «никто» и рисует себя еще раз в виде человечка из палочек рядом. В третий раз

она рисует себя опять в виде человечка из палочек, снаружи клетки. Это перспектива, которую она сейчас ищет. Под рисунком она пишет: «Свободна как птица?»

Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 986 | Нарушение авторских прав