АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ФАНТАЗИЯ И ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ОФОРМЛЕНИЕ 11 страница

Хотя психоаналитики квалифицировали людей на обла­дающих оральным, анальным и генитальным характером, они никогда не интересовались различными видами сопротив­лений, присущим этим трем типам. Оральное и генитальное сопротивления игнорируются, а всякое сопротивление трак­туется как анальное, как нежелание отдавать или как тен­денция удерживать в себе умственное, эмоциональное и физическое содержимое. Фрейд обращался со своими па­циентами как с детьми, сидящими на горшке, убеждая, вы­нуждая их открыть ему все, что у них на уме без снисхожде­ния к их смущению.

Если мы признаем существование трудностей у людей с оральным или генитальным характером, то почему бы нам не попытаться поискать специфичные для этих типов сопротив­ления? Генитальное сопротивление не обязательно должно быть таким убогим, как типичное анальное сопротивление. Мастурбирующий человек не всегда избегает полового кон­такта из-за того, что боится потерять свое драгоценное семя; его сопротивление может быть вызвано стеснительностью, страхом заразиться или другими видами генитального сопро­тивления, типичными следствиями которых оказываются фри­гидность и импотенция.

В оральном типе можно встретить случаи очевидного орального сопротивления, соответствующие недостаточному развитию функций кусания. Примитивное оральное сопротив­ление выражается в голодовке, либо сознательной, как у зак­люченных (с целью добиться выполнения определенных тре­бований), либо бессознательной, в форме отсутствия аппети­та. Муж, расстроенный поведением жены, возможно, не станет выражать свою агрессию посредством зубов, его раздражи­тельность находит выход не в том, чтобы наброситься на еду,

Сопротивление 149

а в отказе от приготовленной ею пищи: «он просто-таки не может проглотить ни кусочка». Недавно я натолкнулся на сле­дующее упоминание: У.Фолкнер обнаружил, что у людей, уз­нающих плохие новости, наблюдаются локальные сокраще­ния пищевода (спазмы), и совершенно очевидно, что они со­противляются «проглатыванию» неприятной информации.

Оральным сопротивлением чрезвычайной важности явля­ется отвращение. Оно (главным образом в качестве чувства «сытости-по-горло») оказывается главным симптомом невра­стении. Подавленное отвращение играет ведущую роль в раз­витии параноидного характера. Я наблюдал случай расстрой­ства, пограничный между паранойей и параноидным характе­ром у человека, который страдал от возобновляющихся при­ступов тошноты, не сопровождаемых, однако, чувством отвра­щения. Для этого не было никаких физиологических основа­ний. Отвращение, по существу, это чисто человеческий фено­мен. Хотя в этом направлении и производились некоторые наблюдения над животными (в основном, прирученными), можно взять за общее правило, что животное не нуждается в том, чтобы возвращать не нравящуюся ему пищу. Оно не ста­нет есть ту пищу, к которой его не тянет. В соответствии с теорией инстинкта, представленной в данной книге, кусок мяса, лежащий на лугу, не существует для коровы. Он никогда не становится «фигурой», не съедается и поэтому не может вы­зывать отвращения. В процессе воспитания человеческого существа, однако, отвращение играет важную роль.

Отвращение означает неприятие, эмоциональный отказ организма от пищи вне зависимости от того, действительно ли пища находится в горле или желудке или только вообра­жается, что она там. Пища, так сказать, избежала вкусовой цензуры и попала прямо в желудок. Если человек при виде гниющего вещества (или чего-то другого, вызывающего ан­типатию) испытывает отвращение, он ведет себя так, «как если бы» это вещество уже было у него в желудке. Его ощу­щения варьируют от легкого дискомфорта до сильнейшего раздражения; его даже может стошнить, хотя вызывающее отвращение вещество в действительности находится снару­жи. Такой род сопротивления относится к разряду уничто­жающих. Отвращение имеет смысл прекращения возникше­го орального контакта, отторжения чего-то, что стало частью нас самих: «и Господь изверг его из уст Своих».

Отвращение к фекалиям является эмоциональным моти­вом, последствием воспитания у ребенка чистоплотности, и,

150 Ментальный ме та болизм

хотя исходно отвращение представляет собой оральное со­противление, оно формирует ядро анального комплекса. Ре­бенок отчуждается от своих материальных продуктов и про­цесса их выработки¹.

Дополнительное сопротивление, сопротивление сопро­тивлению, имеет особое значение: подавление отвращения. Например: ребенок, который терпеть не может определенную пищу, может почувствовать к ней отвращение, которое вызо­вет рвоту. Ребенка наказывают, так как предполагается, что он должен есть все. Снова и снова его заставляют есть не­приятную ему пищу.

Поэтому, дабы найти выход из конфликтной ситуации, он начинает быстро заглатывать еду (с тем чтобы избежать от­вратительного вкуса) и пытается, со временем все более и более успешно, вообще ничего не почувствовать. Так у него развивается отсутствие вкуса, оральная фригидность. Я на­рочно использую термин фригидности, поскольку этот про­цесс очень похож на тот, посредством которого женщина, страшащаяся по разным причинам ощущений своих генита­лий, становится фригидной, что позволяет ей, с одной сторо­ны, «терпимо относиться» к сексуальным посягательствам мужчин, а с другой — избегать конфликтов, которые возник­ли бы между ними, если бы она поддалась своему страху и отвращению.

Пока я только затронул вопрос об оральных, анальных и генитальных сопротивлениях, и еще многое можно добавить, в особенности о дентальном сопротивлении, ибо я настаиваю на том, что в использовании зубов проявляется самая глав­ная биологическая репрезентация агрессии. Не только про­ецирование, но также и подавление (или сопротивление) их агрессивной функции во многом ответственно за то плачев­ное состояние, в котором находится наша цивилизация.

Перед тем как начать обсуждение данного явления, я все же хочу еще раз подчеркнуть, что большинству людей труд­но свыкнуться с мыслью о структурном сходстве физичес-

¹ Его незаинтересованное, равнодушное отношение к производимому им самим продукту как нельзя лучше готовит его к жизни современного про­мышленного рабочего, чья продукция рассматривается под тем же углом, что и испражнения ребенка. Как только продукт вырабатывается, он тут же отбирается у производителя, который не проявляет к нему дальнейше­го интереса. Поразительным контрастом выглядит случай средневеково­го ремесленника, имевшего личное отношение к своей работе и видев­шего оценку своих продуктов другими людьми.

Сопротивление 151

ких и душевных процессов. Человека, который придержива­ется теории, или скорее заблуждения, о том, что тело и душа есть две совершенно разные вещи, совмещенные вместе, нелегко будет убедить в правильности холистического мыш­ления. Принятие концепции неделимости организма в тех ситуациях, когда вам это выгодно, не означает еще, что вы «овладели» ею. До тех пор, пока холизм для вас — лишь не­что головное, и вы верите в него абстрактно, с оговорками, каждый раз, когда вы будете встречаться с психофизичес­кими фактами, они повергнут вас в изумление и заставят искать спасения в скептицизме.

Утверждение, что человек, недостаточно хорошо чувст­вующий вкус пищи, проявит «недостаток вкуса» — или то, что называется «дурным вкусом» — в искусстве, одежде и тому подобных вещах, может вызвать ожесточенные споры. Без достаточного числа наблюдений сложно дать достойную оцен­ку тому факту, что наше отношение к еде оказывает гро­мадное влияние на разум, способность понимания сути ве­щей, развитие жизненной хватки и умение «вгрызаться» в насущную задачу.

Тот, кто не пользуется зубами, лишается способности об­ратить свои деструктивные функции себе на благо. Он ос­лабляет свои зубы и способствует их разрушению. Недоста­точно тщательное подготавливание материальной пищи к ас­симиляции отразится на структуре его характера и умствен­ной деятельности. В худших случаях дентального недоразви­тия люди остаются «сосунками» на всю жизнь. Хотя нам и редко доводится встречать кого-то, кто был бы совершенным «сосунком», никогда не использовавшим свои зубы, находит­ся множество людей, ограничивающих свою дентальную ак­тивность пережевыванием легко разжижаемой мягкой пищи или хрустящей пищи, которая позволяет зубам почувствовать себя в работе, но не требует при жевании сколь-нибудь су­щественных усилий.

Младенец у материнской груди является паразитом, и те, кто сохраняет это отношение в течение всей своей жиз­ни, оказываются неограниченными паразитами (например, кровопийцами-эксплуататорами, вампирическими соблаз­нителями или золотокопателями). Они вечно ожидают по­лучить что-то, не давая ничего взамен, не достигая необхо­димого взрослому человеку равновесия, не усваивая прин­ципа «ты — мне, я — тебе».

152 Ментальный ме та болизм

Так как люди понимают, что с таким характером им да­леко не уйти, им приходится либо скрывать его, либо кос­венным образом платить за него. Таких людей можно узнать по преувеличенной скромности и бесхребетности. За сто­лом такой подавленный паразит останавливается в замеша­тельстве перед каждым поданным ему блюдом, но при бли­жайшем рассмотрении за скромностью очень скоро обнару­живается жадность. Он украдкой таскает сладости, пока ник­то не смотрит, и окружает тысячью хитростей и извинений свои всевозрастающие запросы. Положите ему в рот палец — и он отхватит руку. Малейшая оказанная им услуга раз­дувается до размеров самопожертвования, в награду за ко­торое он ожидает благодарности и восхвалений. Его талан­ты проявляются в раздаче по большей части пустых обеща­ний, неуклюжей лести и услужливом поведении.

Его противоположностью можно считать сверхкомпенси-рованного паразита, который не принимает пищу как долж­ное, но живет в постоянном бессознательном страхе голод­ной смерти. Его часто можно найти среди государственных служащих, которые жертвуют своей индивидуальностью и не­зависимостью в обмен на безопасность. Он лежит у груди государства, полагаясь на пенсию по старости, гарантирую­щей ему пропитание до конца своих дней. Подобная же тре­вога побуждает многих копить деньги, еще и еще больше де­нег, для того чтобы проценты (молоко) с капитала (матери) натекали и натекали бы бесконечно.

Вот и все, что касается характерологической стороны описанной мною картины. Нахождение сокрытых в прошлом истоков болезни на сегодняшний день не гарантирует изле­чения. Историческое мышление просто помогает понять па­разитический характер. Простое понимание факта своего недоразвития (появление такого «чувства», как я это назы­ваю; или перенесение из Бессознательного в Сознательное, как называет Фрейд) способно заставить пациента усты­диться этого, или же принять свой оральный характер.

Только научившись использовать свои кусательные ору­дия, зубы, он будет способен преодолеть свое недоразви­тие. Его агрессия, таким образом, направится в правильное биологическое русло; она не будет сублимироваться, пре­увеличиваться или подавляться и, таким образом, придет в гармонию со всей его личностью.

Не может быть никаких сомнений в том, что человечество страдает от подавленной индивидуальной агрессии, и прев-

Сопротивление 153

ратилось одновременно в своего палача и жертву высвобо­дившейся в огромных масштабах коллективной агрессии. Предвосхищая тезис, который будет доказан позднее, я мог бы сказать: Биологическая агрессия превратилась в пара­нойяльную агрессию.

Усиленная паранойяльная агрессия является попыткой еще раз переварить проекции. Она переживается как раздра­жение, ярость или как желание разрушать или завоевывать. Она не переживается как дентальная агрессия, как нечто, при­надлежащее сфере пищеварения, но направляется против другого человека в качестве личностной агрессии или про­тив группы людей, служащих своего рода экранами для про­екций. Люди, порицающие агрессию и вместе с тем понима­ющие, насколько вредно бывает ее подавлять, советуют суб­лимировать ее так же, как психоанализ прописывал сублима­цию либидо. Но кто мог бы «защищать» сублимацию агрес­сии любой ценой?

Человек с сублимированным либидо не способен произ­вести на свет ребенка, с сублимированной агрессией — ус­воить пищу.

Восстановление в правах биологической функции агрес­сии есть ключ к решению проблемы агрессии. Однако очень часто нам приходится прибегать к сублимации агрессии, обычно это происходит в случаях крайней необходимости. Если человек подавляет агрессию (которая таким образом уходит из-под его контроля), как в случаях невроза навязчи­вых действий, если он сдерживает свою ярость, нам прихо­дится искать отдушину. Мы должны дать ему возможность вы­пустить пар. Боксирование с грушей, колка дров или занятие любым видом агрессивного спорта, вроде футбола, порою способны творить чудеса¹.

У агрессии с большинством эмоций есть одна общая цель: не бессмысленная разрядка, а, скорее, приложение

¹ Одна женщина как-то пожаловалась мне на то, что, хотя она и любила своего мужа, она всегда раздражалась, когда он приходил домой; каждую ночь между ними происходили скандалы. Я посоветовал ей мыть днем полы, и на следующий день она с гордостью похвасталась мне, что никог­да еще ее полы не выглядели такими чистыми и ухоженными. Я спросил ее о муже, и она сказала: «О! Да... я совсем забыла вам сказать... вчера мы провели вместе первый хороший вечер за долгие годы». Следующий менее приятный путь сублимации агрессии являет нам судьба рабов на галерах. Удар бичом, полученный от надсмотрщика, естественно, вызывал ярость по отношению к нему, но единственным выходом для них было на­править свой гнев на весла, а такое его употребление и составляло в точ­ности цель бичевания.

154 Ментальный метаболизм

энергии. Эмоции могут быть избыточным продуктом организ­ма (т.е., у организма может появиться потребность избавить­ся от них), но между эмоциями и просто ненужными отхода­ми имеется одно отчетливое различие. Организму необхо­димо избавиться от определенного рода отходов, таких как моча, и для него неважно, где и как это произойдет: между уриной и окружающим миром не существует биологическо­го контакта¹. Большей части эмоций, с другой стороны, не­обходим мир в качестве объекта своей направленности. Возможен выбор заменителя: например, поглаживание соба­ки вместо друга, поскольку нежные чувства нуждаются в разного рода контактах; но, как и другие эмоции, они не при­несут удовлетворения в том случае, если окажутся бессмыс­ленно выплеснуты наружу.

В случае сублимированной агрессии за объектом не при­ходится далеко ходить: проблема может оказаться крепким орешком, и вот уже сверло вгрызается в металл, зубья пилы режут дерево. Все эти занятия — прекрасные отдушины для выплеска агрессии, но они никогда не смогут сравняться с дентальной агрессией, которая служит нескольким целям: че­ловек избавляется от раздражительности и не наказывает себя плохим настроением и голодовкой; он развивает свой разум и сохраняет при этом чистую совесть, потому что сде­лал что-то «полезное для здоровья».

Я утверждал, что агрессия есть главным образом функ­ция пищевого инстинкта. В принципе, агрессия может быть частью любого инстинкта — возьмите, для примера, хотя бы ту роль, которую агрессия играет в преследовании сексуально­го объекта. Термины «разрушение», «агрессия», «ненависть», «ярость» и «садизм» используются в психоаналитической ли­тературе почти как синонимы, и никогда нельзя сказать с оп­ределенностью, что подразумевалось: эмоция ли, функция ли это или перверзия? Хотя мы обладаем недостаточным знани­ем для того, чтобы давать четкие определения, тем не менее мы должны попытаться внести какой-то порядок в данную терминологию.

Когда напряжение голода усиливается, организм начина­ет выстраивать в боевой порядок имеющиеся в его распоря­жении силы. Эмоциональный аспект этого состояния пережи­вается вначале как раздражительность, потом как гнев и в

¹ Связь между мочеиспусканием и тушением огня, отмеченная Фрейдом, является не биологическим, а культурным феноменом.

Сопротивление 155

конце концов как ярость. Ярость — это не то же самое, что агрессия, но именно в ней она находит свой выход, в иннер­вации моторной системы как средстве завоевания объекта потребности. После «убийства» сама пища еще требует раз­рушения; орудия разрушения, зубы, всегда находятся в бое­готовности, но для того, чтобы совершить эту работу, требуют­ся мускульные усилия. Садизм принадлежит к сфере «субли­мированной» агрессии и, по большей части, встречаются сме­шанные формы с сексуальными импульсами.

Сублимация пищевого инстинкта оказывается в чем-то легче, а в чем-то и труднее, нежели сублимация полового инстинкта. Легче, потому что нетрудно найти объект для аг­рессии (все виды работы, в особенности ручной труд, субли­мируют агрессию — неагрессивный кузнец или резчик по де­реву парадоксальны). Труднее постольку, поскольку денталь­ная агрессия всегда требует объекта. Самодостаточность, которая порою обнаруживается в связи с половым инстинк­том, невозможна. Существуют люди, которые живут половой жизнью без какого-либо объекта в действительности и до­вольствуются фантазиями, мастурбацией и ночными поллю­циями, но никто не может удовлетворить инстинкт утоления голода без реальных объектов, без пищи. Фрейд дает этому факту убедительную иллюстрацию в виде истории о собаке и колбасе¹, но и здесь он снова занимается «подыскиванием доказательств на случай», на этот раз не инстинкта утоления голода, а полового инстинкта и невозможности его фрустри-рования.

Не может быть ни малейшего оправдания выделению по­лового инстинкта в качестве единственного объектного ин­стинкта. Агрессия по меньшей мере настолько же привязана к объекту, как и половое влечение, и она может точно так же как и любовь (в случаях нарциссизма или мастурбации) сде­лать своим объектом собственное «Я». Они могут быть «рет-рофлексированы».

¹ Достаточно долго можно заставлять собаку тащить повозку, дразня ее подвешенной возле самого ее носа колбасой; но все же собаку когда-то придется накормить!

Глава 3

РЕТРОФЛЕКСИЯ И ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Наши беды начались с появления Моисея. Ни одна рели­гия не содержит такого грандиозного количества предписа­ний, регулирующих потребление пищи, как религия Моисея. Некоторые из них, вроде запрета на свинину, оказались впос­ледствии рационально обоснованы научными открытиями; но тем не менее вполне возможно, что Моисей разработал свои пищевые законы потому, что сам был большим привередой, и либо обобщил свои антипатии, либо хотел быть уверенным, что церковная десятина (10 процентов от урожая, которые по­лучали священники) придется ему по вкусу.

Кроме того, существует иррациональный фактор, который осложняет ситуацию. Евреи различают два вида пищи: «мо­лочную» и «мясную». Это соответствует разделению на пищу «сосунка» и пищу «кусаки», чье желание съесть свою мать дол­жно быть остановлено. Таким образом, дентальная агрессия, хоть и не запрещается в целом, строго ограничивается и ре­гулируется, оставаясь невыраженной. Эта невыраженная аг­рессия, должно быть, и способствовала сопротивлению евре­ев своему лидеру.

Всякому привилегированному классу приходится опа­саться агрессии со стороны угнетаемого класса, и Моисей по праву рассматривал такую агрессию (которую он сам бес­сознательно подстегнул своими пищевыми установлениями) как личную угрозу. Когда напряжение агрессии подавляемо­го класса становится слишком сильным, правители обычно направляют ее на какого-либо внешнего врага. Они разжига­ют войну или находят козла отпущения в каком-то другом

Ретрофлексия и цивилизация 1 57

классе, расе или иноверцах. Моисей, однако, использовал дру­гой трюк: ретрофлексию. Примитивные племена молятся сво­им фетишам о ниспослании помощи в преодолении бедствий, и если их молитвы не приносят должного результата, фетиш выбрасывается «за ненадобностью». Древние греки вели себя подобным же образом, но их боги обладали слишком большим авторитетом для того, чтобы им можно было дать отставку и, кроме того, их было слишком много. Таким обра­зом, если кто-то чувствовал, что один бог не оправдывал воз­ложенных на него надежд или обманывал его, он переклю­чался на другого и становился его клиентом. Чтобы не стать объектом такого вероломного поведения, диктатор Моисей, спроецировав свой образ на Иегову, объявил его единствен­ным богом. Однажды он пришел в ярость, когда во время его отсутствия евреи сотворили себе бога-соперника, Золотого Тельца, бога, которого они могли увидеть и потрогать — и по­клонение которому, хотя и не в открытую, совершается по сей день. Чтобы сохранить за собой лидерство, Моисей применил хитрость: ретрофлексию агрессии.

Ретрофлексия означает, что какая-то функция, которая ис­ходно была направлена от индивидуума к внешнему миру, меняет свое направление и обращается в противоположную сторону, к ее инициатору. Ее примером может послужить нар-циссист, человек, который вместо того, чтобы направлять свою любовь вовне, влюбляется в самого себя¹.

Во всех тех случаях, когда какой-либо глагол использует­ся с возвратным местоимением, можно поискать ретрофлек­сию; если человек разговаривает «сам с собой», то он делает это вместо того, чтобы разговаривать с кем-то еще. Если де­вушка, разочаровавшись в парне, убивает «себя», то она со­вершает этот поступок из-за того, что желание убить его рет-рофлексируется, отражаясь от стены ее совести. Самоубий­ство — это заменитель убийства, суицид заменяет гомицид².

¹ Психоанализ различает два вида нарциссизма: первичный и вторич­ный. Термин «нарциссизм» служит для обозначения того, что в психоана­лизе именуется «вторичным» нарциссизмом. «Первичный» нарциссизм не имеет ничего общего с поведением греческого юноши, который ретроф-лексировал любовь к своей сестре- близняшке на себя. В случае «первич­ного нарциссизма» ретрофлексии не существует. Он совпадает с тем, что я называю сенсомоторным осознаванием.

² В ретрофлексии присутствует диалектическая сложность, рассмотре­нием которой можно пренебречь в данной ситуации: мы будем иметь с ней дело в последней части этой книги.

158 Ментальный ме та болизм

Теперь мы понимаем, чего добился Моисей ретрофлек­сией агрессии своих последователей. Религиозный еврей не винит Иегову в своих промахах и неудачах. Он не вырыва­ет Его волосы, не колотит Его по груди — он ретрофлекси-рует свое раздражение, обвиняет себя во всех своих несча­стьях, сам рвет на себе волосы, бьет себя по своей собст­венной груди¹.

Ретрофлексированная агрессия была первой ступенью в развитии нашей паранойяльной цивилизации. В действие были пущены «вторичные средства» для достижения «итого­вой выгоды» от подавления. Подавление образует порочный круг: ретрофлексированная агрессия порождает новую волну агрессии, которая снова ретрофлексируется и так далее.

Очевидно, в намерения Моисея входило избавиться от агрессии лишь постольку, поскольку она угрожала его авто­ритету. Однако в христианской религии этот процесс полу­чает свое дальнейшее развитие: все инстинкты должны быть подавлены, торжественно объявляется раскол между душой и телом; тело как носитель инстинктов презирается и обвиня­ется в греховности. Иногда для умерщвления тела и его фун­кций даже прописываются специальные упражнения.

В то же время совершается еще одна ошибка. Эмоцио­нальным эквивалентом агрессии является ненависть. Вмес­то того, чтобы дать агрессии свободный выход, догма пред­положила, что ненависть можно компенсировать или даже заменить любовью; но вопреки или, возможно, благодаря этому, усиленное воспитание в духе милосердия лишь уве­личило нетерпимость и агрессию. Эти эффекты не нейтра­лизуются любовью, они направлены против «тела» и всех, кто не согласен с тем, что истина принадлежит данной особой религии. Эта ошибка, эта вера в то, что можно нейтрализо­вать ненависть любовью и религией обретает в наше время повышенную значимость. Два выдающихся современных пи­сателя, О.Хаксли и Х.Раушнинг, совершенно не представля­ют себе, что делать с агрессией. Они также не видят иного пути справиться с ней, кроме как с помощью идеализма, любви и религии.

¹ Если бы евреи прекратили ретрофлексировать и свою агрессию на­правили в первоначальное русло, они бы напали на Моисея с его Иего­вой; после этого от их религии не осталось бы и камня на камне, но то же случилось бы и с их меланхолией.

Ретрофлексия и цивилизация 159

После того, как агрессия подавлена, тело отвергнуто, а душа превознесена, индустриальная эра приносит с собой новые затруднения: сегодня душа рабочего уже не представ­ляет никакого интереса для предпринимателя. Ему нужны лишь функции «тела», и особенно те, которые требуются для работы (рабочие руки, Чарли Чаплин в фильме «Новые вре­мена»).Таким образом, процесс обезжизнивания прогресси­рует: личность, индивидуальность умерщвляется. Этот про­цесс не обходит стороной и высокоспециализированных ра­бочих, разрушая гармонию их личности.

Все больше и больше различных видов деятельности про­ецируется на машину и препоручается машине, которая таким образом приобретает власть и начинает жить своей собствен­ной жизнью¹.

Она идет рука об руку с религией и индустриализмом, объединяясь с ними ради уничтожения человечества: каж­дый раз, когда мы пользуемся лифтом или автомобилем, мус­кулы ног слегка атрофируются или хотя бы упускают шанс стать сильнее. То, что тотальное уничтожение человечества еще не произошло — это просто чудо, но нам уже довелось увидеть наглядную до тошноты (ad nauseam) демонстрацию превосходства танков и самолетов над живой силой.

Вот что мы называем прогрессом!

¹ Польза от машин (подобно пользе от религии и других проекций) бо­лее чем компенсируется их недостатками.

Глава 4 МЕНТАЛЬНАЯ ПИЩА

Результаты дентальных запретов сказываются не только на развитии характера и социальном развитии, существует еще одно их последствие: Оглупление. Без признания этого факта мы не сможем понять, почему большая часть рода че­ловеческого не замечает разложения нашей цивилизации.

«Хотя медленно мельницы Господни мелют, чрезвычайно тонок помол их». Человек раздавлен тисками эксплуатации, вопреки всем достижениям цивилизации и вопреки всем ил­люзиям, с помощью которых наша гордость «прогрессом» пы­тается заглушить голос «недовольных внутри цивилизации». Наше отчаяние в поисках спасения не ослабевает, мечта о восстановлении потерянного контакта с Природой остается не более чем мечтой, тогда как любую попытку найти прибе­жище в религии, в вере, будь то вера в коммунизм, фашизм, теософию, философию или психоанализ, рано или поздно по­стигает крах. Она приводит либо к возникновению противо­речий внутри самих этих систем, либо к конфликту с реально­стью, с коллективной деструктивностью.

Христианские религии придают вере чрезвычайную важ­ность. Они утверждают: вера — это сила, вера — это добро­детель. Критика запрещается; независимое мышление явля­ется ересью.

Как эти утверждения относятся к запретам на денталь­ную агрессию? Ответ на этот вопрос дает нам обряд Тайной Вечери. С помощью проекции верующий переживает галлю-

Ментальная пища 161

цинацию: ему кажется, что облатка является телом Христа — он проецирует свою фантазию о Христе на облатку и затем вводит (интроецирует) этот образ в себя. В некоторых церк­вях ему необходимо проглотить облатку, не касаясь ее зуба­ми. Будучи раскушенной и попробованной на вкус, облатка становится обычным хлебом, банальным кусочком еды, и сим­волическая иллюзия данной процедуры разрушается. Смысл этой церемонии состоит, по существу, в обучении проглаты­вать¹ все, что бы ни проповедовала религия.

Такое отношение принято не только в религии, но также и в обучении детей. От них требуют, чтобы они проглатывали всякую чепуху, вроде истории про аиста и младенцев. Непод­дельный интерес зачастую встречается в штыки: «Любопыт­ной Варваре на базаре нос оторвали». В Германии, где един­ственной доступной ментальной пищей является та, что по­ставляется правительством (в основном через радио и газе­ты), средний немец «загеббельсовывает»² все, что ему пода­ют; он поглощает и впитывает нацистские лозунги и идеоло­гию в той степени, в какой оказались ослаблены его способ­ности пережевывать, его способность к критике. Даже тогда, когда усвоение психического материала неполно — a liquid semper haeret — что-то все-таки должно проникнуть в систе­му, особенно в тех случаях, когда это что-то представляется людям, испытавшим травматические переживания, связанные с пищей, за время последней войны или после нее.

Нацистская пропаганда понимает, что духовная пища дол­жна быть легкоусвояемой. Ее обещания, лесть и «сласти», те­шащие самолюбие, вроде «теории расы господ», проглатыва­ются с жадностью. Агрессия и жестокость сперва «сублими­руется» за счет евреев и большевиков, затем за счет малых, а в конце концов и больших наций.

На мое отношение к психоанализу оказало влияние мое собственное оральное недоразвитие. Раньше я верил в тео­рию либидо (особенно в райховский идеал генитального), и, не понимая ее подтекстов, я создал своего рода фалличес­кую религию, рационализированную и подкрепленную тем, что

¹ Игра слов в оригинале: глагол «to gulp dawn» означает как «жадно, быстро или с усилием глотать», так и «принимать за чистую монету» {прим. перев.).

² Неологизм Перлза отсылает читателя к фамилии фашистского про­пагандиста Геббельса, которая послужила основой для образования гла­гола «to goebbel down», по форме и звучанию похожему на глагол «to gulp down» (см. сноску 1 данной главы) (прим. перев.).

Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 645 | Нарушение авторских прав