АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Эмоциональный интеллект. страха, что они со всех сторон окружены опасностями; его при­чина коренится гораздо глубже, в ощущении

страха, что они со всех сторон окружены опасностями; его при­чина коренится гораздо глубже, в ощущении, что им неподкон­трольны ни то, что происходит в их организме, ни их эмоции. И это вполне понятно, учитывая мгновенный запуск механиз­ма эмоциональной атаки, обеспечиваемый подобными рас­стройствами, которые делают цепь миндалевидного тела сверх­чувствительной.

Лекарственная терапия предлагает один из способов вер­нуть пациентам понимание того, что они не должны пребывать во власти эмоциональных вспышек, которые накрывают их волной необъяснимой тревоги, лишают сна или наполняют их сновидения кошмарами. Фармакологи надеются, что когда-нибудь приготовят лекарства, целенаправленно устраняющие результаты воздействия расстройств вследствие посттравмати­ческого стресса на миндалевидное тело и соединенные с ним цепи нейротрансмиттеров. Кстати сказать, сегодня уже имеются лекарственные препараты, противостоящие некоторым изме­нениям такого рода, в частности, антидепрессанты, воздейству­ющие на систему выделения серотонина, и бета-блокаторы типа пропранолола (иначе анаприлина), которые блокируют возбуж­дение симпатической нервной системы. Кроме того, пациен­ты имеют возможность изучить методы релаксации, которые помогают им справляться с пограничными состояниями и не­рвозностью. Физиологический «штиль» дает возможность по­мочь доведенной до звероподобного состояния эмоциональной системе снова сделать открытие, что жизнь не представляет уг­розы, и возвратить пациентам чувство безопасности, которое у них было до того, как случилось происшествие, нанесшее им психическую травму.

Еще один шаг к исцелению предполагает пересказывание и воссоздание картины эмоционально травмирующего собы­тия в каком-нибудь безопасном месте, что позволяет эмоцио­нальной системе выработать новый, более реалистичный взгляд и реакцию на травмирующие воспоминания и их «запускате-лей». Когда пациенты пересказывают ужасающие подробнос­ти трагедии, воспоминания начинают видоизменяться как по эмоциональному значению, так и в отношении их воздействия на эмоциональный мозг. Что же касается темпа такого пере-

Дэниел Гоулман

сказа, то это дело тонкое: в идеале он соответствует темпу, от природы присущему тем людям, которые способны оправить­ся от психической травмы, не получив расстройства вследствие посттравматического стресса. У таких людей, вероятно, есть внутренние часы, которые «отмеряют» им навязчивые воспо­минания, оживляющие эмоциональную травму, а эти порции воспоминаний перемежаются неделями или месяцами, когда они едва ли вообще вспоминают о пережитых ужасах.

При таком чередовании погружений в воспоминания и пе­редышек происходят спонтанный пересмотр события, вызвав­шего психическую травму, и усвоение новой эмоциональной реакции на это событие. По утверждению Герман, у пациентов с трудноизлечимыми расстройствами вследствие посттравма­тического стресса пересказ того, что с ними случилось, иногда может вызвать приступ непреодолимых страхов, и тогда пси­хиатру надлежит сбавить темп, чтобы удержать реакции паци­ента в приемлемом диапазоне, который не будет мешать пере­учиванию.

Психиатр рекомендует пациенту пересказывать травмиро­вавшие его эпизоды как можно более живо и ярко, как видео­фильм ужасов для домашнего просмотра, восстанавливая в па­мяти все отвратительные подробности. К ним относятся не только детальные описания того, что пациенты видели, слы­шали, обоняли или ощущали, но также и их реакции — ужас, отвращение, тошнота. Цель заключается в том, чтобы облечь все воспоминания в целом в слова, уловив и те части воспоми­нания, которые, возможно, уже отделились и поэтому отсут­ствуют в сознательно вызванной в памяти картине событий. При выражении подробностей чувственных восприятий и пе­реживаний словами воспоминания, вероятно, в большей сте­пени подчиняются контролю неокортекса, в котором возбуж­даемые ими реакции могут стать более понятными и, следова­тельно, больше поддающимися управлению. В этот момент повторное эмоциональное научение осуществляется большей частью путем переживания заново событий и сопутствовавших им эмоций, но на этот раз в безопасной обстановке, создаю­щей чувство защищенности, в обществе вызывающего доверие

Эмоциональный интеллект

психотерапевта. С этого начинается научение эмоционально­го контура тому, что одновременно с воспоминаниями об эмо­циональной травме можно испытывать не беспрестанный ужас, а чувство безопасности.

Пятилетний мальчик, нарисовавший огромные глаза пос­ле того, как стал свидетелем жуткого убийства своей матери, не сделал больше ни одного рисунка; вместо этого он со своим психотерапевтом Спенсером Этом играл в разные игры, нала­живая связь, основанную на взаимопонимании. Мальчик на­чал понемногу рассказывать историю убийства, вначале заучен­но, перечисляя все подробности совершенно одинаково при каждом пересказе. Однако постепенно его повествование ста­новилось более откровенным и лилось свободнее, а тело во вре­мя рассказа было меньше напряжено. Одновременно страшные сны со сценой убийства стали реже посещать его, что уже сви­детельствовало, по мнению Эта, о некоторой «способности справиться с психической травмой». Мало-помалу их разговор отходил от страхов, оставленных этой травмой, и переходил на то, что происходило с малышом, когда он привыкал к жизни в новом доме со своим отцом. И в конце концов ребенок смог просто говорить о своей повседневной жизни, когда власть пси­хической травмы постепенно сошла на нет.

В заключение, как считает Герман, пациентам необходимо оплакать потерю, вызвавшую психическую травму, будь то те­лесное повреждение, смерть любимого человека или разрыв отношений, сожаление о каком-то шаге, не сделанном ради спасения кого-то, или просто разглашение секрета, который им доверили. Такое оплакивание, происходящее во время переска­зывания тягостных событий, имеет крайне важное назначение: это возможность до некоторой степени освободиться от самой травмы. Это означает, что пациенты, вместо того чтобы вечно оставаться в прошлом, в плену у этого момента, смогут начать смотреть вперед и даже надеяться и заново устраивать свою жизнь, свободную от власти психической травмы, как если бы осуществляемые эмоциональной схемой постоянная рецирку­ляция и оживление в памяти ужаса, сопутствовавшего травме, были чарами, от которых можно в конце концов освободиться.

Дэниел Гоулман

Каждая сирена не должна вызывать прилив страха; каждый звук в ночи не должен сопровождаться мгновенным возвращением к пережитому ужасу.

Эффекты последействия или случающиеся время от време­ни рецидивы симптомов часто сохраняются, но, как утвержда­ет Герман, существуют и характерные признаки того, что с трав­мой в основном удалось справиться. К ним относятся ослабле­ние физиологических симптомов до контролируемого уровня и способность переносить чувства, обусловленные воспомина­ниями об эмоциональной травме. Особенно важно не то, что­бы больше вообще не было вспышек воспоминаний о травме в неподдающиеся контролю моменты, а скорее то, чтобы быть способными обращаться к ним сознательно, как к любым дру­гим воспоминаниям, и — что, возможно, еще важнее — забы­вать их, как любые другие воспоминания. В конечном итоге это означает построение новой жизни с прочными, доверительны­ми отношениями и системой убеждений, позволяющей отыс­кивать смысл даже в таком мире, в котором может существо­вать столько несправедливости. Все это, вместе взятое, и обес­печивает успех при переобучении эмоционального мозга.

Дата добавления: 2015-09-03 | Просмотры: 454 | Нарушение авторских прав