АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Аналитическое третье», отношения аналитик и пациент

Весь сеттинг, все эти границы, которые мы обозначаем в начале терапии, необходимы для того, чтобы перейти к глубинной психологии, обеспечить глубинную терапию. Глубинная терапия начинается с того момента, когда появляется «переходное пространство». «Переходное пространство» это термин, который использовали при описании аналитической работы Микаэль Балинт и Винникотт. Некоторые аналитики называют это пространство «аналитическим третьим», «ситуацией как будто» или «ситуацией если бы». Итак, сеттинг существует для того, чтобы в аналитическом кабинете появилось переходное пространство.

Человечество существует в «переходном пространстве», за исключением ситуации секса. Вершина переходного пространства – это театр, а театр очень похож на терапию. Часто можно услышать рассуждения о терапевтическом значение театра. Что происходит в театре? Мы приходим в театр, усаживаемся в кресло. Затем гасят свет – это депривация, то есть помещение в условия, когда ограничивается количество информации. Луч внимания обращен на сцену, на сцене свет зажгли и сейчас нам предложат некий символический ряд. Наше внимание, путем манипуляции направлено на сцену. На сцене происходит действие, которое так или иначе будет перекликаться с нашим инфантильным опытом, и мы будем переживать то, что режиссер вложил в это действие, будем проживать символический ряд.

Мы попадаем в такую ситуацию: во-первых, если понимаю, что я зритель и не участвую в этом представлении; во-вторых, я смотря, что мне предложили, но плачу по-настоящему, смеюсь по-настоящему, деньги заплатил по-настоящему, уйду тоже по-настоящему. Меня помещают в определенное пространственно-временное место, и в нем я переживаю то, что переживаю. Эта классика «переходного пространства». И люди, которые не способны переживать «ситуацию как будто» и переживать по настоящему, теряют способность быть зрителями и в театр не ходят.

Итак, все мы живем в «переходном пространстве». Ребенок рождается и сталкивается с рамками цивилизации, сталкивается с ограничениями культуры. И дальше ситуация нарастает как снежный ком. Культура состоит из каких-то актов, ребенок получает какой-то опыт и этот опыт оседает где-то в психологической структуре. И с каждым разом опыт становится все сложнее, но он как матрица, содержит в себе предыдущий опыт. Психологическая структура все время усложняется, развивается, и эмоционально, и интеллектуально, и ментально. Идет постоянное усложнение и развитие.

Вначале нашей психологической организации находится аффект в чистом виде. Вначале мы просто животные. Чтобы описать дальнейшие события З.Фрейд вводит понятие «торможения». Аффект, который вначале, должен превратиться в человеческое чувство, то есть в каждом высоком чувстве есть аффект, но он трансформирован. Когда психиатры говорят о «состоянии аффекта» - это означает, что аффект врывается в культуру в чистом виде и человек превращается в животное. «Состояние аффекта» означает, что человек превратился в животное и действует как животное. Аффект проломил все структуры, все защиты и вырвался на волю.

Психологическая структура – это опыт обращения с этим аффектом, это опыт его укрощения. Например: есть «Я» и есть объект, есть влечение к объекту. Каким образом цивилизованный человек реализует это влечение? Все начинается с чашечки кофе, или с букета цветов, или с концерта Вагнера. Животное – это тело, а культура – это превращение тела в телесность. Вся культура телесна, так как каждый шаг нашего развития есть абстрагирования от голого тела. Наше тело мы превращаем в психологическую составляющую и размещаем везде вокруг нас.

Например. За психологической помощью обратился пациент. Мы предлагаем ему рассказать о себе. Пациент рассказывает свою историю. Для нас важно как он это делает, что именно вспоминает, какие слова и метафоры использует, в какой очередности, каким языком, что именно он выделяет в этих событиях, особенно на первых встречах. Если попросить конкретно рассказать о детстве – это ошибка, так можно продлить терапию на много лет. Как это не парадоксально звучит, нам не нужна его детская история. Детство нам надо в нужный момент, и в нужное время.

Пациент рассказывает о разных событиях, но аналитик обращает внимание на то, что аффект, сопровождающий эти событии одинаков. Что делает глубинный психолог? Глубинный психолог обращается к аффекту, то есть он идет вглубь, в отличие от поведенческого психолога, который будет работать с каждой отдельной ситуацией, с поведением в каждой конкретной ситуации. Глубинный психолог спрашивает: «А как вы думаете, с чем связано это раздражение?», «Вы общаетесь с разными людьми, но общаетесь как-то одинаково?», «Почему? Когда так было?» И выясняется, что брат пациента всегда так с ним общался и теперь, общаясь с кем-то, пациент продолжает разбираться со своим братом. Такая работа – основной принцип глубинной психологии.

Зачем нам необходимо это переходное пространство, что оно дает? Вернемся к тому моменту, когда ребенок впервые начинает говорить «Я». Это очень важный момент в развитии, это момент «второго рождения». Это момент, когда рождается человеческое существо. Вся сложность этого «второго рождения» состоит в том, что до 3-х лет у ребенка нет интеллектуального осмысления, нет «Я», нет рефлексии. Самые первые структурные компоненты психической организации нельзя разделить на аффект, и интеллектуальные составляющие. Интеллектуальная составляющая еще не выделилась во внутреннем мире, чтобы создать историю для аффекта. Именно отсюда будет выходить аффект в чистом виде. Если мы опускаемся на этот уровень, мы сталкиваемся с аффективной составляющей и с пациентом, который не может говорить. В такой ситуации пациенты начинают петь, танцевать, рассказывать сказки и истории, говорить метафорами, нести чепуху, вспоминать кинофильмы и так далее. Это наша «немая зона», именно в ней нам необходима иллюзия единения. Поэтому мы вместе едим, пьем кофе и чай. Это примитивное взаимодействие двух людей: разделение совместной трапезы. В этих ритуалах мы обмениваемся тем, что не лезет в слова, по сути, мы проживаем «единение».

Если тело не прошло этот путь трансформации в телесность, если его не разместили в символах, если нет «переходного пространства», зверь всегда будет вылезать из нас, мы будем жить порнографией, эротика нам не доступна, человек просто не в состоянии включиться в этот «театр», в этот ритуал, обряд.

«Переходное пространство» мегаполиса все время плывет. Оно не стабильно, как в традиционном обществе. Именно для такой ситуации подходит психоаналитическая психотерапия. Если семья будет отражать то, куда человек выходит, тогда нет проблем. В этом случае «переходное пространство» и семья находятся в рамках одной мифологии. В мегаполисе совершенно иная ситуация. Из семьи выходят с одним, а попадают совершенно в другое пространство. Семья со своими косными представлениями отстает от темпа жизни в мегаполисе. Отсюда постоянное состояние конфликта.

Любой симптом, или любая психопатология, это творчество пациента по разрешению этого конфликта. Конфликт возникает между бессознательными влечениями, защитными механизмами и требованиями культуры. Это оптимальное разрешение между тремя составляющими: я хочу, я могу, я должен. Это компромиссное образование, разрешающее конфликт между Ид, Эго и СуперЭго. Все это одно и тоже.

Когда мы говорим, что в ходе психоаналитической психотерапии происходит переструктурирование психики, мы имеем в виду, что в разрешении конфликта одни компромиссные образования, будут заменены другими компромиссными образованиями. Отсюда мы говорим об относительности психопатологии, так как здесь всегда присутствует культура, потому что «культура» - это и есть Сверх-Я.

В традиционном обществе слишком ясно, что такое «хорошо», и что такое «плохо», что ты должен, и что не должен делать. В традиционном обществе определен каждый шаг человека: когда учиться, когда жениться, когда идти в армию. Отсюда мы опять возвращаемся в мегаполис. В мегаполисе этого нет, здесь может быть много смен компромиссных образований. С культурой надо находить компромисс. В терапии необходимо расширить пространство существования человека в культуре. Из-за неприятия культуры оп воюет против нее, а это невозможно. С культурой надо находить компромисс, он может быть различен. В мегаполисе пространство культуры многогранно.

«Переходное пространство» - это место, где прошлое, настоящее и будущее живет одновременно. В этом пространстве нет прошлого, нет будущего, а есть ситуация «здесь и сейчас». Человек не вспоминает свою личную историю, он заново проживает свою жизнь, его прошлое в переходном пространстве оживает в ситуации «здесь и сейчас». Пациент проживает каждый момент, раз за разом и это сильно отличается от момента, когда вы заставляете его вспоминать.

Например: если пациент приносит дневник, фильм книжку – я не буру. Вы мне лучше расскажите, ведь в фильме, истории мы видим что-то свое, и рассказывать пациент будет не о книжке, он будет рассказывать о себе. Он будет из своей личной истории вынимать то, что заживет «здесь и сейчас». Именно это важно не потерять! Если что-то всплывает, это не воспоминание, это жизнь «здесь и сейчас». Здесь мы можем все осмыслить и символизировать, а в жизни это очень сложно. Если в жизни всплывают детские вещи, мы попадаем в тупик, так как никто не хочет со мной общаться как с ребенком. В кабинете мы это символизируем и выносим.

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 1549 | Нарушение авторских прав