АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

РАССТРОЙСТВА ВЛЕЧЕНИЙ

Расстройства влечений рассматриваются в МКБ-10 в разделе «Расстройства привы­чек и влечений». Эта категория нарушений поведения характеризуется повторяю­щимися побуждениями, без ясной рациональной мотивации, которые противоречат

576 Часть II. Основы общей психопатологии и частной судебной психиатрии

интересам самого пациента и не могут быть контролируемы им. Основным при­знаком их является нарушение волевых функций, что нередко приводит к противо­правным действиям. К нарушениям влечений относят патологическую склонность к азартным играм, патологические поджоги (пиромании), патологическое воровство (клептомании), трихотилломанию (влечение к выдергиванию волос), а также рас­стройства сексуальных предпочтений.

Патологическая склонность к азартным играм проявляется в частых по­вторных эпизодах участия в азартных играх, что является ведущим в жизни лица, ведет к снижению социальных и профессиональных навыков, утрате материаль­ных и семейных ценностей. Такие лица обычно делают большие долги, нарушают налоговый закон, уклоняются от семейных обязанностей. Они описывают у себя сильное влечение к азартным играм, неодолимость его, неконтролируемость своих действий. Вне игровой деятельности они испытывают представление об игре, пере­живают эпизоды, связанные с азартом игры, постоянное внутреннее напряжение. В такие периоды они тревожно спят, раздражительны, конфликтны, неуживчивы. От обычных игроков их отличают охваченность игровой деятельностью, нарушения социальных форм поведения, равнодушие к своему обнищанию и благополучию се­мьи. В судебно-психиатрической практике такие лица встречаются обычно в связи с финансовыми правонарушениями.

Пиромании (патологические поджоги) характеризуются стремлением совер­шать поджоги и любоваться огнем. Пироманические акты возникают периодически на высоте ажитированного состояния, единственным мотивом которых является любование огнем или разрядка своего внутреннего напряженного состояния. При этом поджигаются случайные объекты, с возникшего пожара такие лица не уходят. Их часто видят окружающие зачарованно стоящими у огня. Эти состояния сами лица описывают как непреодолимое влечение к огню, испытывают при этом прият­ные ощущения, у них отсутствует оценка последствий своих действий, в некоторых случаях у них возникает сексуальное возбуждение. Вид огня и действия людей при тушении пожара вызывает разрядку аффективного напряжения, которое в дальней­шем повторяется и влечет за собой стремление к новым поджогам.

При клептомании (патологическое воровство), так же как и при других видах расстройств влечений, неодолимое желание совершить кражу возникает периоди­чески. Ему предшествует чувство внутреннего напряжения, неудовлетворенности, тревоги. Кража совершается всегда в одиночку, не связана с материальной необ­ходимостью и, как правило, не влечет за собой личного обогащения. Похищаются случайно попавшие в поле зрения пациента предметы. После кражи отсутствуют признаки сокрытия следов преступления, наступает разрядка эмоционального на­пряжения.

К наиболее ярким историческим описаниям клептомании можно отнести пример с королем Франции Генрихом IV, который не мог противостоять искушению брать все, что ему нравилось, впоследствии же отсылал обратно все вещи, которые похищал.

Термин «клептомания» во французской литературе был впервые предложен Маге в 1840 г., она признавалась мономанией, самостоятельной болезнью, при которой

Глава 18. Судебно-психиатрическая оценка расстройств личности и поведения 577

стремление к кражам является единственным патологическим признаком. С расши­рением познаний в области патологии влечений и биологических основ психических заболеваний все большее внимание стало уделяться связи клептомании с другими расстройствами влечений, особенно в сексуальной сфере, и с колебаниями биоритмов и гормональной активности, в частности, в связи с менструациями.

На современном этапе клептомания определяется как рецидивирующая неспособ­ность сопротивляться импульсам похитить какие-либо предметы, не являющиеся не­обходимыми для личного пользования и не представляющие материальной ценности. Кражи часто являются внезапными и непреднамеренными, происходят без соучастни­ков, при этом совершенно не учитывается вероятность очевидной опасности. Основ­ными критериями диагностики данного расстройства являются следующие: личность не в состоянии сопротивляться импульсам, побуждающим украсть вещи, которые непригодны для личного использования или не планируются быть использованными в корыстных целях, они могут быть выброшены, возвращены или припрятаны; лич­ность обычно ощущает повышающееся чувство напряжения перед совершением кражи и чувство удовлетворения во время или сразу же после нее.

В последнее время в англоязычной литературе часто употребляется понятие «stea­ling», подразумевающее привычные кражи вещей, когда субъект получает удовлетво­рение от самого факта правонарушения, т.е. от процесса похищения. К этому более широкому толкованию краж с необычной мотивацией примыкает и понятие «патиче-ские кражи». В последнем случае речь идет о кражах, при которых сам похититель не может осознать и объяснить цель совершаемого им правонарушения. Некоторыми авторами в отдельную группу выделяются магазинные кражи («shop-lifting»), при­носящие торговле США ежегодные убытки в миллиарды долларов.

Широко распространено также мнение о том, что клептомания может представ­лять собой скрытое психическое расстройство, особенно аффективное заболевание или обсессивно-компульсивные нарушения, а также анорексию или булимию.

Ситуации «рискующего поведения» («risk-taking behaviour»), создающиеся в момент совершения кражи, рассматривались при анализе клинических случаев клеп­томании как разновидность аутоагрессии. У этих субъектов в прошлом отмечались депрессивные состояния и многочисленные попытки самоубийств. При этом клепто­мания может рассматриваться как вторичное по отношению к депрессии явление, а ощущение риска, сопровождающее такую форму поведения, — как фактор, оказыва­ющий антидепрессивное действие. Иначе говоря, именно связанное с риском поведе­ние, а не клептомания сама по себе, является в этом случае следствием депрессивных расстройств.

В происхождении клептомании некоторые авторы значительное место уделяют психотравмирующим факторам. Подчеркивается, что больные клептоманией ча­сто имеют в анамнезе события физического или сексуального насилия, являются свидетелями физического нападения на родителей, пожара дома, автомобильных катастроф и т.п. Некоторые из страдающих клептоманией мужчин имели симптомы парафилии с побуждениями к сексуальным отношениям с детьми или к садисти­ческим сексуальным фантазиям. Описан фетишизм как вариант нарушения сексу-

578 Часть II. Основы общей психопатологии и частной судебной психиатрии

ального влечения, при котором половое удовлетворение наступает в присутствии (при разглядывании, обонянии, осязании и пр.) определенного предмета — фетиша. Такими предметами могут быть вещи как непосредственно связанные с половыми переживаниями и ощущениями (предметы женского туалета, косметики и т.д.), так и имеющие лишь субъективно значимую, индивидуальную для данного человека сексуальную окраску. Очевидно, что стереотипные кражи предметов, которые не носят явного сексуального оттенка, объяснить значительно труднее. Однако тща­тельное изучение личности подэкспертного, выяснение деталей его психосексуаль­ного развития позволяют обосновать патологический характер некоторых из таких краж. В качестве иллюстрации приведем следующее наблюдение.

Испытуемый П., 39 лет, поступил в ГНЦ ССП им. В. П. Сербского 13.12.1984 г.

Отца не помнит. Мать по характеру спокойная, уравновешенная, трудолюбивая. Воспитывался матерью, старшей сестрой и бабушкой. В раннем детстве перенес двусторонний гнойный отит, по­сле которого осталась тугоухость. До 13 лет страдал ночным энурезом. Рос робким, стеснительным, легко ранимым. Боялся домашних птиц, темноты. Иногда ему казалось, что в каждой комнате «скрываются привидения, призраки». В школе начал обучаться с 8 лет, легко, быстро усваивал материал. Будучи подвижным в играх с мальчиками своего возраста, при общении с девочками испытывал неловкость, стеснялся своего маленького роста и тугоухости. В то же время активно занимался общественной работой и спортом, хорошо рисовал и лепил.

С 11-летнего возраста возникло навязчивое желание считать шаги, количество ступенек на лестницах, двери, окна в домах. Приблизительно с этого же возраста стал заниматься онанизмом, используя в качестве фетиша предметы женского туалета. С 14 лет появилось стремление при­касаться к женщинам, при этом испытывал сексуальное возбуждение.

После окончания школы поступил в Политехнический институт. В студенческие годы, несмо­тря на большую общественную работу, предпочитал уединение, имел ограниченный круг общения, с девушками общался формально, при встречах с ними испытывал неловкость. Тяжело сходился с людьми, был робким, долго колебался, принимая какое-либо решение. Тем не менее закончил институт, получил специальность инженера и стал работать преподавателем в техникуме. В это же время женился. Отношения в семье в целом были ровными, но при семейных неурядицах его по­ведение было бурным и неадекватным, например мог выбежать на улицу в нижнем белье, угрожал самоубийством, хотя суицидальных попыток никогда не предпринимал. Эпизодически в состоянии раздражения, недовольства испытывал потребность прикоснуться к какой-либо женщине в люд­ных местах. Иногда в таких случаях для него было достаточно дотронуться до сумочки женщины. В возрасте 20 лет в подобных ситуациях совершил несколько краж кошельков из женских сумок. Находясь в Москве на курсах повышения квалификации, в возрасте 22 лет в магазине «Детский мир» срезал бритвой с руки несовершеннолетней Б. сумочку, в которой находился 1 рубль. Был задержан и привлечен к уголовной ответственности за кражу. В период следствия был амбулаторно освидетельствован судебно-психиатрической комиссией. Пытаясь объяснить содеянное, ссылался на материальные трудности, говорил, что «опозорил родных», что ему будет «трудно смотреть в глаза сотрудникам». Был признан вменяемым с диагнозом психопатические черты характера и условно осужден на 1 год лишения свободы. После возвращения домой был вынужден сменить место работы.

С 1970 г. работал заведующим лабораторией в одном из НИИ, где проявил себя знающим, опытным инженером, опубликовал несколько научных статей и получил авторское свидетельство на изобретение. Его считали требовательным, бескорыстным и справедливым начальником. Не­редко ссорился с женой из-за того, что «полностью отдавал себя работе».

С 1968 по 1973 гг. (с 23 до 28 лет) отмечался период «душевного подъема», во время которого вновь появилось навязчивое желание, находясь в общественном транспорте, подсчитывать через окно количество легковых машин. При этом казалось, что результат этих действий имеет какое-то значение для него, и если что-либо отвлекало от этого занятия, раздражался, возникало ощущение

Глава 18. Судебно-психиатрическая оценка расстройств личности и поведения 579

«не до конца завершенного действия». Считал также шаги, количество ступеней, дверей и др. Такие подсчеты помогали «создать внутренний ритм для умственной деятельности». Периодически воз­никали навязчивые мысли, в голове «прокручивались» обрывки разговора с сотрудниками, мучили сомнения в связи с какими-либо принятыми решениями, возникали опасения по поводу своей половой слабости. Замечал, что под стук колес в голове звучали «всегда одни и те же мелодии», изменить которые усилием воли не мог.

С 1973 по 1975 гг. было состояние «спада, тупика», утратил интерес к работе, ухудшилось взаимоотношение с семьей, иногда возникали мысли о самоубийстве. В этот период вновь повто­рились эпизоды краж и неудержимое стремление прикасаться к женщинам.

С 1976 г. у испытуемого, по его выражению, «забил фонтан идей, открылся творческий родник». С этого же периода его трудовая деятельность стала особенно продуктивной. 29 июня 1984 г., находясь в командировке в Москве, в магазине «Детский мир» испытуемый вновь похитил из сумочки несовершеннолетней кошелек с незначительной суммой денег. Был задержан на месте деяния. В процессе следствия полностью признал свою вину, давал показания по существу дела. Во время судебного разбирательства заявил, что кражу совершил «по памяти», под впечатлени­ем аналогичного поступка, совершенного в 1967 г. Отрицал цель обогащения. На амбулаторном судебно-психиатрическом освидетельствовании держался непринужденно, явной обеспокоен­ности исходом дела не проявлял. На вопросы отвечал охотно, несколько витиевато. Говорил, что он «переродился», «появились принципиальность, требовательность к себе и членам семьи», «стал энергичным», «неугомонным оптимистом». Рассказывая о кражах, пояснял, что «как буд­то бацилла зацепилась в мозге и никакая струя жизни не способна была убить желание тайком совершить кражу». При стационарном обследовании была отмечена бедность, однообразность и неадекватность мимических реакций, а также суетливость. О себе рассказывал чрезмерно обна­женно, с множеством деталей. При этом старался все «систематизировать», разбить на «группы» и «классы», графически изобразить свои поступки и различные стороны жизни. К близким выявил сугубо формальное отношение: «выполнял свой долг», в сущности «ни к кому привязанности не испытывал». Говорил, что у него дома «отсутствовали зерна кристаллизации для общения» и с 1982 г. он практически прекратил свои отношения с женой из-за «различий в мировоззренческих позициях». Мог часами говорить на производственные темы, замечая, что на работе чувствовал себя «королем». Во время бесед на эту тему был крайне многословен. При этом говорил, что «слова не подбирает, а как бы считывает затылком надписи, которые появляются где-то сзади», «одна ассоциация перебивает другую», мысли шли «параллельными потоками, распадались на много ручьев».

Рассказывая о совершенных кражах, отмечал, что в 1973 г. с ним «что-то случилось», «вдруг появился ток». Сообщал, что кражи совершал только у женщин и девушек и не «руководствовался меркантильными соображениями». Краже всегда предшествовала особая ситуация, воспринимав­шаяся им как «карнавал, ярмарка, скученность людей». Утверждал, что никогда на кражу «со­знательно не шел». Это была внезапно возникавшая, непреодолимая потребность прикоснуться к женщине, вызывающая «возбуждение», которое «как бы подготавливало к совершению кражи и втягивало в нее». Желание совершить кражу «было непреодолимым», «ситуация засасывала», «чувствовал себя беспомощно», казалось, что действует не он сам, а кто-то другой, «видел себя как бы со стороны». После кражи обычно не мог вспомнить всех подробностей ситуации, в которой находился, и своих действий, не помнил лица потерпевшей, запоминал лишь сумочку и форму ко­шелька. Не получал от кражи «какого-либо удовольствия», наоборот, ей сопутствовали ощущение «внутреннего напряжения», «неотвратимость» и «омерзительность происходящего» («казалось, что падаю в какую-то пропасть»). «Приходя в себя», стыдился совершенного и старался избегать ситуаций, приводящих к краже.

На работе «как бы забывал о случившемся». Отмечал прямую корреляцию между частотой краж и конфликтами в семье, неудачами на работе, общей усталостью, раздражительностью. Мыш­ление испытуемого было витиеватое, со склонностью к рассуждениям, излишней обстоятельности и ригидности. Суждения, оценки окружающих и событий сугубо рациональные и сухие. Речь изобиловала иностранными словами, техническими терминами, часто не к месту употребляемыми метафорами, сравнениями, литературными выражениями.

580 Часть П. Основы общей психопатологии и частной судебной психиатрии

При экспериментально-психологическом исследовании отмечались расширение круга исполь­зуемых признаков предметов и понятий, отгороженность, замкнутость, односторонняя активность, однообразие и маловыразительность эмоциональных реакций, измененность личностно-мотива-ционной сферы с формированием замещающих мотивов, нарушением прогнозирования, возмож­ностью импульсивных действий.

В отделении испытуемый держался обособленно, был малообщительным, пассивным, фон настроения у него был ровным. По своей инициативе к врачу не обращался, о близких не вспоми­нал, возможным экспертным решением не интересовался. Отмечалось нарушение критического отношения к своему состоянию и сложившейся ситуации.

С самого детства для испытуемого характерны основные компоненты психастенической кон­ституции в виде тревожности, боязливости, мнительности, повышенной ранимости, обидчивости, малой общительности, склонности к навязчивым сомнениям. На протяжении всей своей жизни он остается робким, ранимым, раздражительным, неуверенным в себе и склонным к сомнени­ям, деперсонализационным и дереализационным расстройствам, навязчивостям и компульсиям, сверхценным идеям на фоне отчетливых спонтанных аффективных фаз (субдепрессивных и ги-поманиакальных). Отчетливо проявляются стремление к углубленному самоанализу, попытки представить резз'льтаты этого анализа с помощью абстрактных и сугубо схематичных построений; для него характерны отчужденность, обедненность и интеллектуализация эмоций, сочетающиеся с расстройствами влечений компульсивного характера. Данные клинического психиатрического обследования выявили у него наряду с патохарактерологическими особенностями витиеватость и обстоятельность мышления с нарушением целенаправленности, отдаленность и вычурность ас­социаций, склонность к резонерству, а также идеаторныеасстройства («параллельные мысли»), уплощение и неадекватность эмоций, амбитендентность, чувство собственной измененности с элементами отчуждения психических функций в сочетании с нарушениями критичности и про­гнозируемости.

Полноценные контакты с лицами противоположного пола у испытуемого заменяются пер-версными формами удовлетворения сексуальной потребности. Вначале это — фетишизм, затем — фроттаж. Зафиксированная форма сексуального удовлетворения вновь проявляется в состоянии астении, раздраженности. Хорошо прослеживается постепенное закрепление нового расстройства влечений. Совершенная первоначально одновременно с осуществлением перверсного акта, являясь затем некоторое время составной частью последнего, кража впоследствии не только сопровождает эти действия, но и приобретает самостоятельное значение. При этом мотивом правонарушения становится процесс похищения сам по себе, тяга к кражам принимает характер выраженного влече­ния. Вскоре это вновь сформировавшееся влечение занимает свое место в ряду других навязчивых явлений. В состояниях относительного благополучия влечение больного к краже не реализуется, как это свойственно навязчивым влечениям вообще. В состояниях же декомпенсации влечение принимает насильственный, компульсивный характер, являясь по существу свидетельством глу­бины ухудшения состояния.

К расстройствам влечений относится дромомания, когда у больных периодиче­ски появляется склонность к бродяжничеству. Без видимой причины они покидают постоянное место жительства и бесцельно переезжают из одного города в другой, где бродят по улицам, попрошайничают, а затем опять покидают его. Эти лица, рас­сказывая о своих «путешествиях», называют много географических точек, в которых они побывали, но не могут описать цели своих странствий или каких-либо досто­примечательностей посещаемых мест. Они отмечают у себя колебания настроения, когда на высоте тревожно ажитированного аффекта появляется желание беспри­чинно уходить из семьи, уехать куда-либо. По мере нормализации настроения они возвращаются домой. Дромоманию следует отличать от поведения в подростковом возрасте, обусловленного сложными взаимоотношениями в семье (пьянство роди-

Глава 18. Судебно-психиатрическая оценка расстройств личности и поведения 581

телей, жестокие методы наказания и т.д.). Такие подростки, убегая из дома, живут на чердаках, подвалах, иногда переезжают с места на место, примыкают к антисоци­альным группам подростков или взрослых, где становятся подчиненными основным формам поведения группы. В дальнейшем они могут совершать побеги из дома и при отсутствии психотравмирующих ситуаций. Такие формы бродяжничества не могут быть расценены как дромомании, так как они обусловлены ситуацией и со временем по мере повзросления компенсируются.

В настоящее время для понимания общих патологических механизмов рас­стройств влечения используется концепция зависимого (аддиктивного) поведения, единая для химических и нехимических форм психической зависимости. Ц. П. Ко­роленко (1991) дает широкую трактовку аддиктивного поведения как одной из форм деструктивного поведения, которая выражается в стремлении к уходу от реальности путем изменения своего психического состояния посредством приема некоторых веществ или постоянной фиксации внимания на определенных предметах или ак­тивных видах деятельности, что сопровождается развитием интенсивных эмоций. В основе всех вариантов зависимости лежат единые механизмы. Так, R. Brown сфор­мулировал 6 компонентов, универсальных для всех вариантов аддикции:

• особенность, сверхценность;

• эйфория;

• рост толерантности;

• симптомы отмены;

• конфликт с окружающими и самим собой;

• рецидив.

Расстройства сексуального предпочтения (парафилии). В психиатрии известны многие виды парафилии, однако судебно-психиатрическое значение имеет несколько форм: педофилия, эксгибиционизм, некрофилия, садомазохизм.

Термин «сексуальная аддикция» устанавливает сходство гиперсексуальной актив­ности с химической аддикцией (алкогольной, лекарственной). P. Carries (1989) выде­лил ключевые аспекты поведения сексуального аддикта: озабоченность, когда мысли аддикта фокусируются на поведении; ритуализация, когда индивидуум следует однотипному методу подготовки к сексуальной активности; сексуальная компульсив-ность, когда сексуальное поведение становится неподвластным контролю индивиду­ума; стыд и отчаяние, возникающие в результате сексуального поведения.

A. Goodman (1992) сформулировал перечень диагностических критериев для сексуальной аддикции:

А. Периодическая неспособность противостоять импульсам к специфическому
сексуальному поведению.

В. Нарастание ощущения напряжения, непосредственно предшествующего на­
чалу сексуального поведения.

С. Удовольствие или облегчение во время осуществления сексуального поведения.

D. По меньшей мере, пять из следующих:

1) частая озабоченность сексуальным поведением или подготовительной к нему активностью;

582 Часть II. Основы общей психопатологии и частной судебной психиатрии

2) частое осуществление сексуального поведения в более значительной степени или более длительный период, чем предполагалось;

3) повторяющиеся усилия по уменьшению, контролю или устранению сексуаль­ного поведения;

4) много времени тратится на деятельность, связанную с сексуальным пове­дением, реализацией сексуального поведения, или на то, чтобы оправиться от его эффектов;

5) частое осуществление сексуального поведения, когда ожидается выполнение профессиональных, учебных, семейных или социальных обязанностей;

6) важная социальная, профессиональная или рекреационная активность откла­дываются или прекращаются из-за сексуального поведения;

7) продолжение сексуального поведения, несмотря на знание об имеющихся по­стоянных или периодических социальных, финансовых, психологических или физиче­ских проблемах, связанных или возникающих вследствие сексуального поведения;

8) толерантность: потребность увеличить интенсивность или частоту сексуального поведения для достижения желаемого эффекта или ограниченный эффект при про­должающемся сексуальном поведении сходной интенсивности;

9) нетерпеливость или раздражительность в случае невозможности реализовать сексуальное поведение.

Е. Некоторые симптомы расстройства проявляются как минимум один месяц или повторяются периодически в течение более длительного периода времени.

Согласно A. Goodman (1992) и P. Carnes (1989), индивидуум может стать ад-диктивным к любому виду сексуального поведения. Например, P. Carnes (1989) выделил три уровня аддиктивного сексуального поведения. Первый уровень включает мастурбацию, гетеросексуальность, гомосексуальность и проституцию. Виды пове­дения этого уровня рассматриваются как нормальные, приемлемые или толерантные, когда осуществляются «умеренно». Второй уровень состоит из форм поведения, которые уже считаются противоправными, например эксгибиционизм и вуайеризм. Третий уровень включает инцест, злоупотребление детьми и изнасилование. Эти виды поведения описываются как имеющие серьезные последствия и для сексуального аддикта, и для жертвы. P. Carnes подчеркивал, что эти уровни представляют нарас­тание рискующего поведения.

Стереотипность сексуального поведения, характерная для многих лиц с па-рафилиями и проявляющаяся в стремлении осуществить строго определенную актив­ность, определяет повторность правонарушений. Об истинной распространенности сексуальной преступности судить трудно, поскольку неизвестно достоверное отно­шение зарегистрированных преступлений к действительно совершенным. Предполо­жения о таких соотношениях довольно различны и колеблются, например, в случаях изнасилования от 1:20 до 1:100. Для сексуальных преступлений отношения зареги­стрированные/совершенные представляются следующим образом: в случаях педофи­лии — 1:15, при изнасиловании — 1:60, в случаях эксгибиционизма — 1:85.

Современные подходы к парафилиям (нарушения сексуального предпочтения) определяют их как необычные или причудливые образы либо действия, которые могут быть настойчиво и непроизвольно повторяемыми и обычно включают

Глава 18. Судебно-психиатрическая оценка расстройств личности и поведения 583

в качестве наиболее предпочтительного для сексуального удовлетворения не­человеческий объект, повторяющуюся активность с людьми, подразумевающую реальное или изображаемое страдание либо унижение или повторяющиеся сек­суальные действия с партнерами без их согласия.

В DSM-IV общими для всех парафилий стали два критерия:

А. Существование на протяжении не менее 6 месяцев периодически повторяю­щихся, интенсивных, сексуально возбуждающих фантазий, сексуальных побуждений или поведения.

Б. Фантазии, сексуальные побуждения или поведение вызывают клинически значимый дистресс либо нарушение в социальной, профессиональной или других важных областях функционирования.

Здесь оба компонента клинической картины парафилий — идеаторный и соб­ственно поведенческий — уравнены в своей клинической значимости, но подчерки­вается повторность для каждого из компонентов.

Подобные критерии указаны и в МКБ-10. Кроме того, в данной классификации диагностические указания для психических расстройств, связанных с употреблением ПАВ, расстройств привычек и влечений, в том числе и сексуальных перверсий, имеют общие черты: чувство непреодолимой тяги, снижение способности контролировать свое поведение, «поглощенность» расстройством, чувство возрастающего напряжения перед самим действием с последующим облегчением и удовлетворением после завер­шения девиантного действия. Этим подчеркивается общность патогенеза аддикций.

Дата добавления: 2015-02-05 | Просмотры: 929 | Нарушение авторских прав