 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
ОБЩЕСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ ОБВИНЯЕМЫХОсобую группу экспертных ситуаций представляет решение вопроса об общественной опасности, оценка которой проводится в отношении невменяемых (ч. 2 ст. 21 УК) и «ограниченно вменяемых» (ч. 2 ст. 22 УК) обвиняемых.
Следует иметь в виду, что критерии назначения принудительных мер медицинского характера и их отмены существенно отличаются от критериев недобровольной госпитализации в психиатрический стационар и выписки. Так, критерии госпитализации в психиатрический стационар в недобровольном порядке диктуются ст. 29 Закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», где среди оснований такой госпитализации указывается на тяжелое психическое расстройство, обусловливающее, в частности, непосредственную опасность больного для себя или окружающих. Таким образом, в данном случае речь идет о грубых нарушениях поведения больных, обычно находящихся в остром психотическом состоянии, чьи угрожающие высказывания, агрессивные действия или соответствующие намерения недвусмысленны и очевидны. Основания же применения принудительных мер медицинского характера сформулированы в ст. 97 УК РФ, ч. 2 которой указывает, что принудительные меры медицинского характера назначаются в случаях, «когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц». Таким образом, уголовное право в данном случае подразумевает потенциальную опасность психически больных лиц. Соответственно, цели применения принудительных мер медицинского характера шире, нежели в общепсихиатрической практике, о чем недвусмысленно говорит ст. 98 УК РФ, в которой среди таких целей кроме излечения или улучшения психического состояния указывается на предупреждение совершения новых деяний. Комментарий к УК подчеркивает, что достижение целей применения медицинских мер является средством предупреждения совершения общественно опасных деяний и преступлений со стороны лиц, направленных на принудительное лечение. Диагностика общественной опасности психически больных является комплексной проблемой, требующей рассмотрения и анализа ряда весьма разнородных факторов — клинико-психопатологических, социально- и судебно-психиатрических, психологических, уголовно-правовых, а также интеграции полученных данных [Котов В. П., Мальцева М. М., 2001]. УК с достаточной определенностью указывает на то, что о потенциальной опасности лица, страдающего психическим расстройством, следует судить по его психическому состоянию. Кодекс указывает и условия, при которых подобное психическое расстройство становится обстоятельством, обосновывающим применение принудительных мер медицинского характера. Статья 97 УК РФ. Основания применения принудительных мер медицинского характера 1. Принудительные меры медицинского характера могут быть назначены судом... 2. Лицам, указанным в части первой настоящей статьи, принудительные меры медицинского характера назначаются только в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц... Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии
Таким образом, закон предусматривает определенную этапность назначения принудительных мер медицинского характера, перед выбором которой должна быть доказана потенциальная опасность обвиняемого. Так, ст. 434 УПК РФ недвусмысленно указывает, что «связь психического расстройства лица с опасностью для него или других лиц либо возможностью причинения им иного существенного вреда» является одним из обстоятельств, подлежащих доказыванию. По мнению С. Н. Шишкова (1987), наиболее важными для оценки степени опасности больного показателями наряду с клинико-психопатологическими и судебно-психиатрическими являются тяжесть прогнозируемого деяния и его вероятность. Особо подчеркивается, что не следует рекомендовать суду применение принудительных мер медицинского характера в отношении лиц, риск совершения которыми повторных общественно опасных деяний (ООД) незначителен. Выбор рекомендуемой меры должен основываться на общем принципе необходимости и достаточности, а показания для применения принудительных мер медицинского характера могут быть использованы в практической работе лишь при наличии общего основания, когда имеющиеся психические расстройства связаны с возможностью причинения ими иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц [О порядке применения принудительных и иных мер медицинского характера в отношении лиц с тяжелыми психическими расстройствами, совершивших общественно опасные деяния, 1999J. Поэтому вопросу о конкретном виде возможной принудительной меры медицинского характера1 должен предшествовать вопрос о нуждаемости лица в ней, что может быть уточнено следующей формулировкой вопроса: Связано ли психическое расстройство обвиняемого с возможностью причинения им существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц? Данный вопрос подразумевает решение двух подзадач: во-первых, оценка вероятности причинения подэкспертным действий, опасных для него или других лиц либо ведущих к причинению иного существенного вреда; во-вторых, доказательства, что эта вероятность определяется именно психическим расстройством, а не какими-либо иными факторами. За рубежом концепция опасности рассматривается в тесной связи с концепцией оценки рисков, прогностическая ценность которой повышается путем систематического сбора информации и ее обработки, в том числе с использованием валидизированных 1 Экспертная задача по определению конкретной принудительной меры медицинского характера освещается в гл. 10. Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе
Процесс оценки рисков исходит из того, что его качество тем лучше, чем больше информации. Сбор ее осуществляется с помощью различных источников: беседы с пациентом и другими носителями информации (членами семьи, коллегами, врачами и др.), истории болезни, записи социальных служб, документы из судов и мест лишения свободы и т.д. Регистрация и описание всех известных форм поведения, связанных с рисками вреда, позволяет очертить зоны рисков, а также те формы вреда, которые выпадают из этой зоны для данного лица. Обобщение данных помогает перейти к динамическому процессу оценки рисков. Общепринято, что краткосрочный прогноз в отношении поведения, причиняющего вред, точнее долгосрочного, так как со временем возрастает вероятность значимых событий, не поддающихся контролю (психотравмирующие ситуации, несоблюдение схемы фармакотерапии и т.д.). Несколько катамнестических исследований показало, что психиатры способны более точно оценить риск опасного поведения лиц с психическими расстройствами, хотя склонны завышать его вероятность и проявлять чрезмерную осторожность. Перспективы повышения точности предсказания опасного поведения увязываются с созданием на основе научных исследований обширной доказательной базы, с которой будут сопоставляться данные о конкретном пациенте. J. Monahan, Н. J. Steadman (1994) выделили четыре типа факторов риска в отношении лиц, страдающих психическими расстройствами. Предрасполагающие факторы риска — отражающие индивидуальные особенности, черты, тенденции данного лица и его стили взаимоотношения с другими. Сюда включены, в частности, психопатические характеристики, связанные с повышенным риском нанесения вреда: высокая импульсивность, отсутствие способности к сопереживанию, стремление доминировать, склонность прибегать к силе и принуждению, отсутствие тревоги и чувства меры, поиск острых ощущений и тенденция к нарушению социальных норм. Клинические факторы риска. Считается, что наиболее предпочтительно внимание к роли симптомов в будущем поведении, чем попытка увязать риски с психиатрическими диагнозами. Исторические и контекстуальные факторы риска. Здесь подразумеваются факторы, одинаково значимые как для лиц с психическими расстройствами, так и для психически здоровых: интеллектуальный уровень, образовательный и брачный статус, половозрастная принадлежность и т.д. В целом признается, что наилучшим общим предиктором поведения является поведение в прошлом. Особенностью лиц с психическими расстройствами является то, 366 Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии что у них следует уделять внимание тому поведению, которое обнаруживалось при ухудшении состояния, поскольку именно это поведение, а не поведение в светлый промежуток, позволяет прогнозировать поведение в будущем, в следующем эпизоде декомпенсации [Mullen Р. Е., 1997; Stone J. Н., Roberts М. et al., 2000]. Последнее суждение разделяется и отечественными специалистами, указывающими, что «психопатологические механизмы ООД являются стойкой индивидуальной особенностью и обычно сохраняются у больного при повторных деяниях, что согласуется с данными психопатологических исследований о стереотипном повторении свойственных данному больному клинических проявлений обострений и ремиссий» [Мальцева М. М., Котов В. П., 1995]. При оценке опасности предлагается ориентироваться преимущественно на клинические особенности заболевания. В. П. Котов и М. М. Мальцева (2001) подчеркивают, что характер совершенного деяния, если его понимать узко (применительно к статьям УК), очевидно, не может иметь самостоятельного значения хотя бы потому, что он может оказаться случайным или обусловленным временным психическим расстройством, которое окончательно разрешилось ко времени судебного разбирательства. Однако игнорировать ООД было бы совершенно неверно, ибо любые прогнозы относительно возможности и характера повторного деяния, основанные на анализе клинических данных, какими бы убедительными они ни были, носят все же вероятностный характер, а совершенное деяние является свершившимся фактом. Основное значение, однако, имеет клинико-психопатологический (а не уголовно-правовой) анализ ООД в аспекте его генеза, прежде всего вскрытие его психопатологического механизма. Суждение о характере деяния при этом является как бы вторичным, поскольку ООД рассматривается как одно из проявлений анализируемого психопатологического расстройства. Таким образом, о потенциальной общественной опасности лица, страдающего психическим расстройством и совершившего ООД, предлагается судить по его психическому состоянию с учетом характера совершенного ООД. Данная формула отражает предпосылки диагностики общественной опасности. Понятие «характер общественно опасного деяния» включает в себя и оценку ситуации, в которой оно совершено, с учетом роли дополнительных внешних факторов, провоцирующих ООД. С этой точки зрения психопатологические механизмы можно разделить на приводящие к ООД независимо от наличия дополнительных факторов или условий (с безусловно вероятными ООД) и «срабатывающие» только при определенном стечении обстоятельств, включающем наличие провоцирующих факторов (с условно вероятными ООД). Знание этих факторов позволяет в ряде случаев предотвратить деяние, воздействуя не на самого больного (путем его изоляции или терапии), а на ситуацию, в которой он находится (рекомендации по бытовому устройству, кругу общения, семейная психотерапия). Исходные данные для суждения о вероятности и тяжести потенциального ООД дает синдромальная квалификация состояния. Ведущий синдром должен рассматриваться в динамике, в аспекте течения, поскольку синдромы психотического ряда обычно связаны с прогрессированием болезни, а общественная опасность лиц с Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 367 дефицитарными расстройствами и изменениями личности, свойственными преимущественно менее динамичным состояниям (ремиссия, резидуа, дефект, последствия дизонтогенеза), обычно отличаются относительной стабильностью, поскольку даже при незначительной выраженности они малообратимы. Выделяются две принципиально различающиеся категории психопатологических механизмов: продуктивно-психотические и негативно-личностные, что примерно соответствует приведенной выше классификации синдромов, но не совпадает с ней полностью, поскольку больные с психотическими синдромами могут совершать деяния и по негативно-личностным механизмам. Предлагается подразделять негативно-личностные психопатологические механизмы на инициативные и ситуационно спровоцированные ООД. При инициативных механизмах ООД вероятность совершения деяний является безусловной и может достигать максимальной выраженности, такие больные склонны к систематическому их совершению. Сиюминутная готовность таких пациентов к опасным действиям должна влиять на выбор принудительной меры медицинского характера. При ситуационно спровоцированных механизмах ООД может быть обусловлено: 1) аффективной неустойчивостью, при которой больной не может контролировать и корригировать эмоциональные реакции, возникающие в определенной ситуации; 2) неспособностью лица из-за его интеллектуальной несостоятельности принять наиболее рациональное решение в той или иной ситуации. В практической деятельности необходимо учитывать, что в силу индивидуальных особенностей клинической картины некоторые пациенты не укладываются в предложенную схему. В клинической практике нередко приходится иметь дело с большими синдромами, при которых бывает трудно или невозможно выделить ведущее психопатологическое расстройство, полностью определявшее бы психопатологический механизм ООД. Поэтому иногда приходится говорить о сочетании двух или более механизмов, при этом оценка общественной опасности должна проводиться по каждому из них [Котов В. П., Мальцева М. М., 2001J. К клинико-психопатологическим факторам риска совершения правонарушения относятся, преимущественно, следующие формы психической патологии: а) психопатоподобные синдромы с повышенной поведенческой активностью и б) бредовые идеи определенного содержания, особенно направленные против в) периодические и пароксизмальные психотические состояния, сопровождаю г) депрессивные состояния с бредом самообвинения (риск совершения обще д) маниакальные и гипоманиакальные состояния с общей расторможенностью Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии При различных психопатологических состояниях риск совершения ООД увеличивают следующие факторы: а) проявления социальной дезадаптации в виде отсутствия работы и трудовой б) склонность к систематическому употреблению алкоголя, наркотических в) повторность совершения общественно опасных деяний (как до, так и после г) нарушения больничного режима при прежних госпитализациях в психиатри Для содержательного насыщения формулировки «-опасность для себя» можно с определенной долей условности руководствоваться критериями госпитализации в психиатрический стационар в недобровольном порядке (ст. 29 Закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»). Так, лица, страдающие психическим расстройством, квалифицируются как опасные для себя в связи с выявлением у них аутоагрессивного поведения, суицидальных попыток или активных намерений такого рода, представляющих опасность для их жизни. Наряду с очевидными признаками опасности, когда эти лица уже совершали суицидальные попытки или заявляют, что покончат с собой, опасность для себя может быть констатирована при подобных косвенных высказываниях или без них, в частности, при тоскливой или тревожной депрессии, депрессии с идеями самообвинения, при депрессивно-ажитированном возбуждении, а также при наличии особенностей поведения, косвенно указывающих на суицидальные цели (например, при упорном отказе от приема пищи), хотя больные могут стараться маскировать такие намерения [Дмитриева Т. Б., 1993]. В рамках определения опасности для себя может быть востребовано и понятие беспомощности. Так, критерии госпитализации в психиатрический стационар в недобровольном порядке включают тяжелое психическое расстройство, обусловливающее, в частности, «его беспомощность, т.е. неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности». Таким образом, в данном случае речь идет о пациентах, которые в силу своего психического состояния расцениваются как представляющие пассивную опасность для себя, т.е. причиняющие себе ущерб не путем активных действий — самоубийства или членовредительства, а в результате пренебрежения заботой о своих интересах [Гурович И. Я., 2002]. Таким образом, экспертное понятие «общественная опасность, связанная с наличием психического расстройства» является центральным для данного вида СПЭ, определяя необходимость отграничения именно данного варианта опасности, а не вытекающей, например, из антисоциальных личностных ориентаций. Тем самым оценка опасности тесно смыкается с рассмотрением причин и механизмов, порождающих и реализующих опасное ограничение осознанности и произвольности инкриминируемых обвиняемому действий. В этой связи правомерно замечание М. М. Мальцевой и В. П. Котова (1995) о том, что для получения полного представления об особенностях организации (или дезорганизации) деятельности психи- Глава 8. Судебно-психиатрнческая экспертиза в уголовном процессе 369 ческого больного недостаточно констатировать ее мотив, необходимо также указать именно то звено, поломка которого не только приводит к совершению общественно опасного деяния, но и делает больного не способным ко вменению. Такой подход оказался продуктивным для выработки алгоритмов оценки опасности и выделения типичных ее вариантов. Так, И. А. Кудрявцев, Н. А. Ратинова (2000) предлагают, во-первых, определить ситуативность дисрегуляции, что требует рассмотрения субъективных и объективных сторон внешнего воздействия. Чем объективно более сверхсильный и необычный характер имеет ситуация, чем в большей мере именно она определяет глубину дисрегуляции, приближаясь по механизмам своего воздействия к непреодолимой силе, тем в меньшей мере снижение контроля сознания и воли связано с психическим расстройством и тем меньше общественная опасность. Иное значение имеют случаи, в которых дисрегуляция поведения наступает в ответ на социальные влияния, объективно легко переносимые психически здоровыми лицами. Такие варианты дисрегуляции связываются преимущественно с внутренними психическими условиями реагирования, с особенностями патологической психической реактивности, с нарушением тех или иных звеньев произвольной регуляции поведения. В этих случаях возникает необходимость решения вопроса о стабильности или транзиторности психических и личностных свойств, ограничивающих подконтрольность поведения сознанию и воле. О повышенной общественной опасности психических расстройств можно говорить только при длительной сохранности патологических качеств, хроническом и стойком их характере. Наконец, для суждения о степени и направленности этой опасности необходимо определить, какие именно звенья произвольной регуляции поведения и с какой предпочтительностью нарушаются при попытке решения подэкспертным социальных задач различной сложности, данных в тех или иных условиях. Речь идет о перспективной оценке (экстраполяции в будущее) типизированных ограничений саморегуляции поведения, значимых для прогнозирования криминальных рецидивов. То есть необходимо оценить степень хрупкости регулятивных звеньев обвиняемого, на этой основе предвидеть вероятность повторения криминогенных состояний дисрегуляции. Основным инструментом оценки опасности становится анализ механизмов совершения ООД, предполагающий рассмотрение типичных причин и механизмов дисрегуляции поведения в прогностическом ракурсе — под углом зрения их стабильности, легкости актуализации и/или повторяемости. И. А. Кудрявцевым (1999) они типизированы на нарушения мотивации (аффектогенные мотивы, мотивы-«сур-рогаты», мотивы психопатической самоактуализации), нарушения опосредования деятельности (связанные преимущественно с недостаточностью когнитивного звена регуляции) и нарушения контроля (на ценностно-смысловом, целевом и операциональном уровнях). В целом он выделяет следующие клинические критерии общественной опасности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость (т.е. ограниченно вменяемых обвиняемых): • частота и легкость проявления динамических сдвигов, не однозначных типу психопатических и психопатоподобных синдромов, развивающихся на фоне явлений их глубокой декомпенсации; 370 Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии • выраженная тенденция к дистимическим колебаниям аффекта; • нарушения в сфере влечений, в первую очередь парафилии; • морально-этическое снижение; • склонность к злоупотреблению алкоголем и наркотиками; • психопатоподобное поведение по типу «криминального гебоида», развивающееся на фоне патологически протекающего пубертата с явлениями психогенного патохарактерологического развития личности. Ф. С. Сафуанов (2005) также указывает, что к факторам риска повторных ООД относятся психические расстройства, непосредственно влияющие на мотивацию деяния и способность к избирательному поведению. Следовательно, выявление криминогенных психопатологических факторов предполагает, во-первых, определение таких механизмов ООД, в которых решающее значение имеют стабильные индивидуально-психологические особенности, обусловленные психическими расстройствами; во-вторых — установление такого влияния психических аномалий, которое ограничивает способность обвиняемого к свободному выбору действия в криминальной ситуации. В свете данных положений разбираются психологические диагностические признаки риска повторных ООД для каждого из выделенных им психологических механизмов противоправного деяния «ограниченно вменяемых» обвиняемых. Так, для отсроченной агрессии это — выраженная склонность к самовзвинчиванию у лиц с расстройствами личности, которая сочетается с наличием компенсаторных по отношению к исходной возбудимости механизмов. Такая дисгармоничная структура личности обвиняемых может обусловливать криминально-агрессивные действия даже в нейтральных ситуациях. Для агрессии лиц с психической незрелостью это — низкий уровень интеллектуального и личностного развития как следствия умственной отсталости. Вызванные психическим недоразвитием суженные возможности правильной оценки ситуации могут приводить к криминальным действиям в относительно нейтральных, не пси-хотравмирующих условиях, которые, однако, предъявляют повышенные требования к личностным возможностям обвиняемых. При психопатоподобном оформлении умственной отсталости таких лиц вероятность повторных ООД еще более повышается. Для агрессии в состоянии атипичного алкогольного опьянения это — диагностика органического психического расстройства, определяющего аномальные, измененные формы алкогольного опьянения; выраженного эпилептоидного типа личности; зависимости от алкоголя. Повышенный риск повторных ООД у таких обвиняемых связан с высокой вероятностью утяжеленных форм опьянения, при которых велик риск проявления агрессии даже без каких-либо ситуационных воздействий, провоцирующих агрессивные побуждения. Для агрессии в состоянии декомпенсации это — склонность к состояниям психической декомпенсации, в которых отчетливо проявляется выраженное влияние на поведение диспозиционных механизмов, т.е. черт личности, связанных с высокой агрессивностью, которые не компенсируются другими чертами, тормозящими проявления агрессивных побуждений. Состояния декомпенсации, обусловленные, как Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 371 правило, психотравмирующими обстоятельствами, облегчают проявления агрессивности в широком диапазоне ситуаций — от фрустрирующих до нейтральных. Соответственно, ответы на вопрос об опасности, связанной с наличием психического расстройства, могут строиться по следующей формуле. Такие особенности имеющегося у X. в настоящее время психического расстройства, как..., определяют вероятность причинения им существенного вреда {либо опасность для себя или других лиц), в связи с чем он нуждается в применении принудительных мер медицинского характера. 8.6. СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА БЕСПОМОЩНОГО СОСТОЯНИЯ И ТЯЖЕСТИ ПОВРЕЖДЕНИЙ В ВИДЕ ПСИХИЧЕСКОГО РАССТРОЙСТВА У ПОТЕРПЕВШИХ 8.6.1. Судебно-психиатрическая оценка беспомощного состояния «Беспомощное состояние» является одним из важных правовых понятий, которое рассматривается либо как особый признак состава преступления, либо как обстоятельство, отягчающее ответственность. Так, ст. 63 УК РФ среди отягчающих наказание обстоятельств указывает на «совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного». На беспомощное состояние как отдельный признак состава преступления указывают ст. 105 (п. «в» ч. 2) — убийство, ст. 111 (п. «б» ч. 2) — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, ст. 112 (п. «в» ч. 2) — умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, ст. 11 7 (п. «в» ч. 2) — истязание, ст. 131 (ч. 1) — изнасилование, ст. 132 (ч. 1) — насильственные действия сексуального характера. Предмет и специфика экспертизы по определению беспомощного состояния заданы постановлением Пленума Верховного суда РФ № И от 15 июня 2004 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации», где указано, что «изнасилование (ст. 131 УК РФ) и насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК РФ) следует признавать совершенными с использованием беспомощного состояния потерпевшего лица в тех случаях, когда оно в силу своего физического или психического состояния (слабоумие или другое психическое расстройство, физические недостатки, иное болезненное либо бессознательное состояние, малолетний или престарелый возраст и т.п.) не могло понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление виновному лицу. При этом лицо, совершая изнасилование либо насильственные действия сексуального характера, должно сознавать, что потерпевшее лицо находится в беспомощном состоянии». Здесь же указывается, что при решении вопроса о том, является ли состояние потерпевшего 372 Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии беспомощным, суд должен исходить из имеющихся доказательств по делу, «включая соответствующее заключение эксперта, когда для установления психического или физического состояния потерпевшего проведение экспертизы является необходимым». Вопрос, решаемый в ходе судебно-психиатрической экспертизы, может звучать следующим образом. Имелось ли у потерпевшего во время совершения в отношении него противоправных действий психическое расстройство, определявшее его неспособность понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление обвиняемому? Между тем перечень признаков, конкретизирующих психическое состояние, лежащее в основе беспомощности, является открытым, допускающим наличие причин, подобных перечисленным, т.е. основное значение имеет результирующий дисрегулятивный эффект различных обстоятельств. Это допускает его обусловленность действием сходных, но не идентичных психическим расстройствам состояний, среди которых могут находиться и явления психологической, а не только психопатологической природы. Поэтому возможна и формулировка экспертного задания, исходящего из необходимости обращения к специальным психологическим познаниям: Учитывая уровень психического развития, возрастные и индивидуально-личностные особенности, мог ли потерпевший понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление обвиняемому во время совершения в отношении него противоправных действий? В определении юридического критерия беспомощного состояния имеются два компонента, характеризующие его структуру: интеллектуальный (неспособность понимать характер и значение совершаемых действий) и волевой (неспособность оказывать сопротивление). Наличие любого из этих компонентов оказывается достаточным основанием для констатации психической беспомощности, поскольку свидетельствует о нарушенной способности к формированию поведения, обозначенного М. М. Коченовым (1980) как «последовательно адекватного ситуации». Он предложил следующие показатели сохранности интеллектуального критерия: осознание угрожающего характера ситуации на ранних этапах ее развития; правильное понимание нравственно-этической стороны происходящего; способность в дальнейшем рационализировать случившееся и свое собственное поведение. Ю. Л. Метелица (1988) предлагал при оценке беспомощного состояния исходить из четырех уровней понимания (осмысленного восприятия внешней стороны юридически значимых событий, их фактической стороны, социального значения криминальных событий, их социального значения на уровне личностного смысла), рассмотренных нами ранее (см. разд. 8.4). При этом для констатации беспомощности достаточно нарушения понимания на одном из этих уровней. Особое значение придается каждой из составляющих интеллектуальный критерий категорий. Так, иод пониманием характера действий виновного подразумевается информационная составляющая — правильное отражение их внешней стороны, фактического содержания обстоятельств происходящего. Под пониманием Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 373 значения — смысловой аспект отражения этих действий в сознании — отношение этих действий к морально-этическим и правовым нормам, отношение своих мотивов и целей к мотивам и целям действий преступника, отношение последствий совершаемых действий к собственному будущему. Таким образом, категории «неспособность понимать характер» будут соответствовать нарушениям 1-го и 2-го уровней понимания (внешней стороны юридически значимых событий, их фактической стороны), а «неспособности понимать значение» — нарушениям 3-го и 4-го уровней (социального значения юридически значимых событий, в том числе на уровне личностного смысла). Способность потерпевших понимать значение совершаемых с ними противоправных действий зависит от многих психологических факторов, взаимодействующих с особенностями криминальной ситуации. Ведущими из них являются: 1) уровень психического развития; 2) эмоциональное состояние потерпевшего (аффект страха с частичным сужением сознания и дезорганизацией волевой регуляции поведения), что снижает возможность осознания происходящего, понимание смысла собственных поступков и поведения обвиняемого [Сафуанов Ф. С, 1998]. Сочетание возрастного, психопатологического или личностного факторов в каждом конкретном случае может быть разным, в некоторых вклад одного из них может оказаться преобладающим, что определяет компетенцию эксперта, формулирующего итоговый вывод. Судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза 26.10.2006 г. в отношении Г., 03.06.1988 г. р., потерпевшей в уголовном деле по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество с причинением ущерба в особо крупном размере). Родилась вторым ребенком в семье, роды путем кесарева сечения, в срок. Раннее развитие было своевременным. Посещала детский сад, в детском возрасте перенесла хронический тонзиллит, хронический аллергический ринит, у нее отмечалась аллергическая реакция в виде крапивницы на ампициллин, фенкарол, а также аллергия на мед, полынь, ромашку. В возрасте 5 лет начала обучение в общеобразовательной школе, успевала хорошо. Обучалась в музыкальной школе по классу скрипки. После окончания 9 классов поступила на музыкальное отделение педагогического колледжа, успевала хорошо. После 3-го курса Г. перешла на заочное обучение в дошкольное отделение данного колледжа. В настоящее время она обучается на 5-м курсе. С 01.09.2005 г. под-рабатывала курьером. По показаниям брата, воспитанием сестры в большей степени занималась мать, он (брат) также присматривал за нею. Отец по характеру более жесткий, чем мать, является в семье «старшим» во всех отношениях. Отец по вероисповеданию мусульманин, увлекается экстрасенсорикой, лечит людей от различных заболеваний путем акупунктуры, практикует «как энтузиаст», свои взгляды и навыки другим членам семьи не навязывает. Сестра увлекается музыкой, играет на музыкальных инструментах, имеет абсолютный слух. По характеру она очень ранимая, может расплакаться, по может и нагрубить, если ее провоцировать па конфликт, однако потом из-за этого переживает; сама инициатором конфликта быть не может. Г. очень привязана к семье и переживает за каждого из них. Она суеверный человек, обращает внимание на всякие приметы; христианка, посещает церковь вместе с матерью. К религии она относится разумно, без фанатизма, никогда не интересовалась ею глубоко. В «эксперименты» отца она не верит, обучаться его занятиям не пытается. Согласно характеристикам от соседей, Г. по характеру добродушная, отзывчивая, не грубая, всегда здоровается, помогает бабушкам, алкогольные напитки не употребляет, не курит. Как следует из материалов уголовного дела, Г. является потерпевшей в уголовном деле по обвинению II. и неустановленной следствием женщины, которые 23.11.2005 г. путем обмана и злоупотребления доверием похитили у потерпевшей сотовый телефон «Моторола ц 650» и 14 тыс. 374 Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии долларов США. Согласно данным из уголовного дела, 23.11.2005 г. Г. оформила заявление в ОВД, в котором сообщила, что 23.11.2005 г. в районе 10.00 с ней на улице заговорила женщина, после чего она «впала в состояние гипноза». Две женщины цыганской наружности остановили якобы проезжающую мимо машину, после чего заставили ее позвонить домой, чтобы се нашли у метро, тем самым отвлекли отца и брата. Приехав домой, она открыла дверь своим ключом и впустила их домой; «находясь под гипнозом», отдала им в руки более 10 тыс. долларов, а также сумку, паспорт, кошелек, офисные документы, телефон, косметику и документы из страховой компании. Очнулась и опомнилась, когда стала замерзать, поняла, что стоит в тапочках. После этого позвонила в милицию. В последующих показаниях Г. сообщила, что 23.11.2005 г. примерно в 10.00 ей поручили отнести на почту конверты с документами. Когда она переходила улицу, ее остановила незнакомая женщина. В речи подошедшей женщины был заметен украинский акцент. Когда она объясняла, как пройти к названной ею улице, показывая направление руками, женщина не смотрела в ту сторону, куда нужно идти, а безотрывно смотрела на нее. Пристально посмотрев ей в глаза, женщина сказала, что на пей лежит порча, а она может помочь снять ее. Это сообщение ее поразило, она испытала страх. Что с ней произошло в тот момент, объяснить не может, но она почему-то стала верить этой женщине. Женщина представилась Сашей, сказала, что работает парикмахером-визажистом, обладает даром предсказания, доставшимся ей от бабушки. Сагаа спросила, как ее зовут, где она работает, кем работают родители, сколько в доме денег, когда и кому последний раз она давала в долг. Отвечала на все вопросы, упомянув, что в доме около 10 тыс. долларов, отложенных па покупку дома. Саша предложила пройти с ней, шли рядом, при этом Саша старалась все время смотреть ей в глаза. Примерно через 10 минут подошла другая женщина и обратилась к Саше: «Простите, пожалуйста, вы сейчас спрашивали меня, как пройти па улицу и сказали мне про мою дочь, а что с пей будет дальше?». Саша спросила у второй женщины: «Ваша дочь чем-то болеет?», та ответила: «Да, а как вы догадались?». Саша стала расспрашивать вторую женщину про ее жизнь, та рассказывала про неудачный брак дочери, про то, что отложила на операцию дочери 4 тыс. долларов. Саша говорила, что порча наведена на принадлежащие им деньги. Затем предложила им обеим убедиться в этом, попросила завязать на нитке узлы, сказав, что если в последующем узлов не будет, то па них явно наведена порча. Затем она и вторая женщина поочередно завязали на нитке по несколько узлов, когда она держала комок ниток в руке, комок выпал из руки, при этом Саша вскрикнула: «Скорее подними!». Подняв и распрямив комок, увидела, что на нитке нет пи одного из пяти узлов, была поражена и уже нисколько не сомневалась в словах Саши, полностью ей доверяя. Саша попросила их идти с ней в ногу и повторять за пей слова молитвы, которую она ранее не слышала; они повторяли слова за Сашей, во время ходьбы Г. находилась посередине. Затем Саша стала вести разговор с ними обеими, вторая женщина рассказывала ей про свою дочь, при этом Г. слушала не очень внимательно, думая о том, когда же, наконец, Саша начнет снимать порчу с нее. После этого Саша попросила женщину вынести 4,5 тыс. долларов, поместив их в платок, перевязанный крест-накрест, положить внутрь три щепотки соли и фотографию; принести, держа иод сердцем. Она не видела, куда ушла вторая женщина, так как Саша развернула ее к ней спиной. Саша сказала, что она может уйти, но тогда ей будет плохо, в жизни ее будут преследовать неудачи, предложила поехать к ней домой, чтобы провести там процесс снятия порчи. Отвечала, что дома находится брат и отец. Саша предложила позвонить им, чтобы они приехали куда-нибудь, но помнить они об этом не будут. Позвонив домой, разговаривая с братом, попросила его и отца приехать за ней на почту, сказала, что у нее болит живот. Подошла вторая женщина, развернула платок, где лежала пачка купюр. Саша стала ругать женщину, говоря, что та принесла деньги не под сердцем, та расплакалась, спросила, можно ли исправить ситуацию. Саша сказала, что можно попробовать, попросила ее дунуть на принесенные женщиной деньги, она выполнила ее просьбу. Затем Саша предложила поехать к ней домой, остановила автомобиль, где взяла ее иод руку, плотно прижав ее к себе, попросила выключить сотовый телефон; сказала, что ее родных она удерживает па расстоянии от дома. Саша подбодряла ее, говорила, что все будет хорошо, что она поможет спять порчу и ничего себе за это не возьмет. Подъехав к дому, увидела брата и отца, которые садились в машину, сказала об этом. Тут Саше неожиданно стало плохо, сказала, что ее тошнит Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 375 из-за того, что на нее наведено слишком много порчи. Ей хотелось, чтобы эта порча была как можно быстрее с нее снята. Выйдя из машины, пошли втроем к дому дворами. По просьбе Саши она позвонила домой, чтобы узнать есть ли кто дома, дома никого не оказалось. Саша сказала, чтобы она взяла все имеющиеся в квартире деньги, так как именно на них лежит порча. Сказала, чтобы завернула деньги в платок, который надо завязать крест-накрест, положить туда три шепотки соли и свою фотографию, после чего вторая женщина подышит на сверток и она тут же отнесет деньги обратно. Пошла в квартиру, а Саша и вторая женщина остались на улице. В квартире переобулась в тапочки, взяла 12 тыс. долларов, упаковала их в белый носовой платок, кинула туда три щепотки соли, фотографию и вышла на улицу На улице подошла ко второй женщине, спросила, не обманет ли Саша их. Женщина говорила, что Саша их не обманет, что сейчас ей очень плохо из-за негативной энергии, накопленной ею; сказала: «Не повторяй мою ошибку", попросила убрать деньги за пазуху, так, как велела сделать Саша. Встретив Сашу, они пошли дворами к гаражам. В какой-то момент сказала Caшe, что не хочет идти с ними, так как замерзла, но Саша взяла ее за руку, сказала, что процесс снятия порчи нельзя прерывать, иначе ее мать умрет. От этих слов ей стало не по себе, захотелось побыстрее снять с семьи порчу, верила Саше. Около 13.00 Саша попросила убрать принесенные деньги в сумку, сказала, что она и вторая женщина сейчас друг другу помогут и порча с их семей будет окончательно снята. Для этого она должна взять сумку с деньгами второй женщины, а та в это время должна пройти к стенду, расположенному на расстоянии 200 м от них, там начертить на земле крест и произнести слова во здравие родных. После этого она должна будет передать второй женщине свою сумку с деньгами и выполнить те же действия. Затем женщина передала ей свою сумку и пошла к указанному стенду, Саша развернула ее к ней спиной и стала говорить, что все будет у нее хорошо, что даст номер сотового телефона и через 3 дня она должна будет ей позвонить. Через 5 минут возвратилась, запыхавшись, вторая женщина. Саша попросила Г. передать женщине все, что было у нее в руках, и идти к стенду. Выполнила ее просьбу, передав в руки второй женщины папку, перчатки, сумку с деньгами и документами. После этого она побежала к стенду, а, вернувшись обратно, уже не увидела ни Саши, ни второй женщины, поняла, что ее обманули. Дополнила, что на момент общения женщины все так представили, как будто они не были знакомы между собой, физическое насилие они к ней не применяли, всему, что говорила П., она верила, полагала, что та использовала «что-то вроде гипноза», все происходило быстро, она делала все, что ей говорили, не раздумывая, чувствовала подъем энергии, на улицу вышла в тапочках и не ощущала дискомфорта. Минут через 45 после того, как преступницы скрылись, почувствовала головокружение. Все происходящее помнит очень четко, даже то, какие сигареты курила П. Как точно строили разговор с ней преступницы не может сказать, но может утверждать, что они периодически спрашивали о ее семье, а потом резко спрашивали о других вещах. Возможно, в отношении нее был применен гипноз или ее чем-то одурманили. По показаниям отца и брата, 23.11.2005 г. примерно в 10.15 Г. позвонила на мобильный телефон отца и сказала, что у нее болит живот, она находится возле станции метро, просила, чтобы они за ней приехали. Когда они туда приехали, Г. там не было, они поехали на ее работу, где сказали, что она пошла на почту относить документы. Когда брат дозвонился па мобильный телефон Г., она сказала: «Нас обокрали, денег в доме пет». Спросил, где она находится, на что Г. ответила, что стоит в тапочках на бензоколонке. Когда брат приехал на бензоколонку, ее там не было. Затем Г. позвонила брату и сказала, что находится в ОВД. Там он узнал от сестры, что две женщины путем обмана завладели ее сумкой, в которой были деньги, телефон, документы. Поднявшись домой, обнаружил, что дверь в квартире приоткрыта, порядок не нарушен, все вещи находились на своих местах. По показаниям отца, сумма ущерба составила 14 тыс. долларов США, все денежные средства принадлежали лично ему. Г. знала, где лежали деньги, имела к ним свободный доступ; они деньги от нее не прячут. После происшедшего они вызвали скорую медицинскую помощь, врачи констатировали у нее мышечную атонию...... ок, «вкалывали" ей какие-то лекарства, возможно реланиум. После этого они обращались в поликлинику по месту жительства, однако никакого конкретного диагноза там не поставили, посоветовали в течение 2 недель попить успокоительное. После произошедшего Г. стала более «аморфной», болезненной, депрессивной, хотя ранее была веселой, жизнерадостной, 376 Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии практически не болела. Наблюдая за поведением Г. непосредственно после происшествия и впоследствии, склонялся к мысли, что она действовала не вполне сознательно, т.е. была «под воздействием гипноза или каких-то препаратов». Брат считал, что в сложившейся ситуации Г. делала все, что ей говорили, чтобы спасти семью. После случившегося она сильно переживала, что причинила семье неприятности. Произошедшее помнила хорошо, во всех подробностях. Она была сильно расстроена и подавлена, однако бессонницы у нее не было. При настоящем обследовании в ГНЦ ССП им. В. П. Сербского установлено следующее. Соматическое состояние: подэкспертная нормостенического телосложения, умеренного питания. Со стороны внутренних органов без физикально определяемой патологии. Неврологическое состояние: зрачки равномерны, их реакция на свет живая. Лицевая иннервация симметрична. В позе Ромберга устойчива. Знаков очагового поражения центральной нервной системы не выявлено. Психическое состояние. Ориентирована в месте, времени и собственной личности. Контакту доступна, на вопросы отвечает подробно, последовательно, по существу. Цель проводимой экспертизы понимает правильно. Жалоб на состояние здоровья не предъявляет. Анамнестические сведения сообщает последовательно, правильно датирует основные события своей жизни. Себя характеризует общительной, веселой, имеет много друзей. Рассказывает, что проблем с учебой у нее никогда не было, успевала хорошо, хотя с 7-го класса иногда «стала лениться», «было сложно взять себя в руки». Отмечает, что точные науки ей давались хуже, чем гуманитарные, кроме учебы увлекается музыкой, после окончания колледжа планирует поступать в вуз. Поясняет, что перевелась на заочное обучение в колледже, так как решила подрабатывать, иметь личные доходы и по своему усмотрению распоряжаться ими. Говорит, что за время работы заслужила доверие со стороны сотрудников за счет ответственности, исполнительности. Говорит, что любит стильно, модно одеваться, считает, что имеет свой личный, хороший вкус. Рассказывает, что отношения в ее семье хорошие, она всегда была послушным ребенком, родители достаточно строгие, особенно отец, который контролирует ее успеваемость, круг общения. Считает подобный строгий стиль воспитания правильным. Сообщает, что по вероисповеданию она христианка, периодически, раз в месяц с матерью посещает церковь, пытается соблюдать Великий пост, однако к религии относится «без фанатизма». Вместе с тем не отрицает, что она несколько суеверна, верит в различные приметы, существование и силу «потустороннего мира», «чего-то неизведанного». Считает, что есть люди, которые имеют сверхъестественные способности, дар, могут «видеть проблему», болезнь, неоднократно замечала, что приметы оказывались действенными. При расспросе о событиях 23.11.2005 г. па запамятование событий не ссылается, четко сообщает сведения, в целом аналогичные своим показаниям в уголовном деле. Говорит, что перед происшедшим се самочувствие было удовлетворительным, настроение обычным, алкогольные напитки не употребляла. Рассказывает, что женщины, с которыми она общалась, выглядели обычно, не выделялись из общей массы, при общении складывалось впечатление, что они между собой не знакомы, говорят правду. Говорит, что очень испугалась и начала верить Саше после того, как еще в начале беседы та сказала, что у ее матери заболевание молочной железы и ей нужно сходить к врачу. Поясняет, что «все сошлось», так как мать действительно собиралась пойти па обследование к маммологу. С самого начала их разговора Саша смотрела ей в глаза, постоянно задавала различные вопросы про семью, покупки, деньги, а также на отвлеченные темы (например, попросила назвать любимое число). Саша говорила, что на ней порча, из-за которой в семье неудачи, болезнь, пообещала спять порчу. Говорит, что Саша «втерлась в доверие», «заставила ей верить», но каким именно образом, пояснить затрудняется. Отмечает, что исчезновение узлов на нитке еще сильнее убедило ее в том, что Саша действительно обладает какими-то сверхъестественными способностями. Сообщает, что ей было жалко вторую женщину и ее дочь, которая якобы была больна, она просила Сашу о помощи, периодически плакала, вызывала жалость, просила ее выполнять все указания Саши. Рассказывает, что когда Саша просила принести деньги, она несколько сомневалась, однако затем решила, что надо выполнить все, так как сильно опасалась за здоровье матери, а также за дочь второй женщины. Отмечает, что ради этого она, позвонив домой, сказала отцу и брату неправду, так как в тот момент понимала, что снятие порчи важнее; увидев из машины отъезжающих Глава 8. Оудебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 377 от дома отца и брата, она даже пригнулась, чтобы те ее не увидели. Сообщает, что но дороге домой она сидела с Сашей на заднем сиденье машины, при этом Саша держала ее за руку, попросила отключить телефон и читала молитву, которой удерживала се родственников на расстоянии. Говорит, что в тот момент у нее уже не было испуга, испытывала эмоциональный подъем, была активной. Рассказывает, что, переобувшись и взяв из дома деньги, в тапочках вышла на улицу, после чего стала сомневаться, боялась, что Саша ее обманет, но Саша уверяла, что процесс снятия порчи прерывать нельзя, так как в противном случае ее мать может умереть. Передав сумку с деньгами и другие вещи в руки второй женщины, пошла к стенду, сделала все, как просила Саша. Вернувшись обратно и не увидев на том месте женщин, стала их искать, однако через 5-7 минут до нее «дошло», что они ее обманули, что они заодно, «испытала шок». Затем продолжала их искать, спрашивать у прохожих, позвонила брату, после чего обратилась в отделение милиции. Поясняет, что после происшедшего пережила «стресс», первое время была подавлена, удручена, периодически плакала, так как сильно переживала за отданные деньги, не могла попять, как с ней могло произойти подобное. Вместе с тем отмечает, что нарушения сна и суицидальных мыслей у нее не было. Сообщает, что во время дачи первых показаний была сильно расстроена, взволнована, могла забыть какие-то моменты происшедшего; в последующем она все детали происходящего помнила четко, полностью вспомнила, как все происходило. Отмечает, что после случившегося с целью восстановления ездила к родственникам, посещала экстрасенса, «чтобы тот все снял». Говорит, что вся ее семья с пониманием отнеслась к данной ситуации, оказали поддержку; постепенно ее состояние улучшилось, «все разрешилось», о происшедшем старается не вспоминать. Эмоциональные реакции адекватные. Настроение ровное. Мышление ее последовательное, логичное. Интеллект, память, внимание не нарушены. Психопатологических симптомов не выявлено. Критические способности не нарушены. При психологическом исследовании подэкспертная доступна контакту, в беседе несколько волнуется, напряжена, вместе с тем ориентирована на внимание экспериментатора, на вопросы отвечает в плане заданного, по существу. Суждения последовательные, логичные, эмоциональные реакции живые, выразительные, адекватные ситуации обследования и темам беседы. Сообщает анамнестические сведения, рассказывает о своих увлечениях, семье, работе, обучении, планах на будущее. Отмечает, что с матерью посещает церковь, при этом верит в приметы, а также в то, что «существуют силы потусторонних миров — люди, которые с того света приходят и нам мстят». Себя характеризует спокойной, терпеливой, ответственной в работе, при этом отмечает, что она впечатлительная, часто «тревожится и беспокоится по пустякам», добавляет, что у нее есть «внутренние комплексы», она «сомневающийся человек», что считает своим недостатком и старается избавиться от этой черты характера. Вместе с тем также добавляет, что в межличностном общении она не внушаема и не подчиняема, в спорных ситуациях, при уверенности в своей правоте, она остается при своем мнении, отстаивает свою точку зрения и «может за себя постоять». Говорит, что в день случившегося она шла на работу, «была в нормальном настроении»; когда к ней обратилась незнакомая ей женщина с вопросом, это ее «никак не насторожило»; подробно описывает, как она выглядела, какой у нее был макияж, также добавляет, что женщина смотрела ей в глаза, стояла близко и ей «было неприятно ощущать ее взгляд». Затем Саша сказала, что на ней «лежит порча», после чего она стала расспрашивать, так как ее «это насторожило». Рассказывает, что Саша объяснила ей, что «порча лежит на деньгах» и т.д., при этом Саша шла немного впереди, подэкспертной нужно было в другую сторону, но она «уже пошла с ней». В настоящее время, уже критически оценивая произошедшее, говорит, что обвиняемая «угадала недуги», однако в тот момент, услышав про опухоль у матери, она почувствовала «испуг», «тревогу», испытала «чувство страха», «беспокойство за своих родных», при этом «все сходилось: неудача, порча», появилась мысль, что «надо помогать», при этом добавляет, что она «всегда беспокоилась не за себя, а за других», «всегда боялась за маму, брата, пану». Далее рассказывает, что Саша остановилась покурить, несмотря на ее негативное отношение к курению, она продолжала разговор с Сашей, которая спрашивала о ее любимом числе, после чего они двинулись дальше, в целом в том направлении, куда было нужно подэкспертной, но немного другой дорогой. Потом к ним подошла другая женщина, которая плакала, говорила о болезни своей дочери, при этом было похоже, что они не знакомы. Рассказывает, что «они вели диалог между Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии собой», ей «было неприятно, что она подошла». После того, как обвиняемая предложила завязать узлы на нитке, которая, по ее словам, была «из церкви», и подэкспертная увидела, что на нитке «ни одного узла нет», она испытала «страх», при этом «в тот момент сомнений не было» в том, что Саша обладает неординарными возможностями и говорит правду. Отмечает, что она в конце прогулки была очень активной, «когда поехали к дому, была уверена, что сейчас все пройдет, сейчас все решим», при этом «ощущала эмоциональный подъем», в тот момент думала, что «сейчас проведем над деньгами некие операции, и жизнь пойдет по-другому». Замечает, что в тот момент у нее не было ощущения времени (ей казалось, что все происходило быстро, однако потом оказалось, что она провела с ними около 3 часов), она сказала неправду отцу и брату с целью обманным путем выманить их из квартиры, хотя обманывать, тем более родных, для нее нехарактерно и она «понимала, что обманывает, но в тот момент важнее было снять порчу»; также, как рассказывает подэкспертная, выйдя на улицу в тапочках, она не ощущала дискомфорта. Вернувшись после совершения необходимого ритуала и не застав там женщин, не сразу поняла, что ее обманули, ждала их; произошедшее «осознала минут через 7-10», при этом «сначала не поверила», «стала кричать, звать» их, а потом «стала спрашивать у людей». Говорит, что произошедшие события являлись для нее «стрессовой ситуацией», после этого она 2 месяца постоянно вспоминала о случившемся, плакала, стала замкнутой, ругала себя за то, что она «такая глупая, неосторожная, наивная», отмечает, что по характеру она «впечатлительная», поэтому «после сильно переживала, это вызвало депрессивное состояние». Также добавляет, что после произошедшего ей пришлось уехать к родственникам, чтобы «отвлечься», где она «пообщалась с экстрасенсом», который «снял это состояние». В настоящее время каких-либо жалоб на эмоциональное состояние не предъявляет. В процессе экспериментального исследования усваивает инструкции с первого предъявления, удерживает их в процессе работы. При выполнении экспериментальных проб старательна, ориентирована на поиск правильного решения. Работает в ровном темпе, выраженных признаков нарушения умственной работоспособности не обнаруживает. В случаях незначительных затруднений способна к конструктивному использованию помощи со стороны экспериментатора, однако остро переживает неудачи, в связи с чем отмечаются некоторые трудности концентрации произвольного внимания, склонность к развитию реакций растерянности. Способность к непосредственному запоминанию в пределах нормативных показателей (кривая запоминания 10 слов — 7, 9, 10, отсрочено воспроизвела 9 слов). При исследовании операциональной стороны мышления отмечаются достаточные способности к проведению основных мыслительных операций на экспериментальном материале различной степени сложности с опорой па существенные практически значимые, а также функциональные признаки предметов и понятий. Ей также доступно оперирование различными категориями, условными смыслами метафор и пословиц, установление при незначительной помощи со стороны экспериментатора причинно-следственных связей и логических зависимостей по серии последовательных картинок. При исследовании индивидуально-психологических особенностей при склонности к активной самореализации в межличностном взаимодействии, лидерских тенденциях, умении отстаивать свою точку зрения и ориентированности па собственное мнение при внутренней уверенности в своей правоте в возникновении проблемных, спорных ситуаций, отсутствии признаков повышенной внушаемости и подчиняемое™ в межличностном взаимодействии отмечаются тревожно-мнительные черты характера, ориентированность на ровные, бесконфликтные способы взаимодействия с окружающими, стремление к нахождению конструктивных способов разрешения проблем и трудностей; повышенная чувствительность к внешнесредовым воздействиям, критическим замечаниям с тенденцией к контролю над собственными эмоциональными проявлениями при имеющейся склонности к развитию реакций растерянности при возникновении субъективно неожиданных для подэкспертной ситуаций. При повышенной впечатлительности, ранимости отмечается склонность к фиксации, «застреванию» на негативных переживаниях. Выявляется просоциальная направленность личности с повышенной значимостью таких качеств, как честность, добропорядочность, правдивость людей, нетерпимость к лицемерию, лжи в межличностном взаимодействии, стремление строить отношения с окружающими с учетом перечисленных выше ценностных ориентаций при ожидании со стороны других людей такого же отношения и к себе. Особую субъективную Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 379 значимость имеют внутрисемейные отношения, повышенная привязанность к родителям, особенно к матери. Иодэкснертнои свойственна повышенная готовность к восприятию информации, носящей мистический, оккультный характер. Комиссия пришла к заключению, что Г. каким-либо психическим расстройством не страдает и не страдала таковым в период совершения в отношении нее преступления. В период совершения в отношении Г. противоправных действий у нес отсутствовали признаки помраченного сознания, не было болезненного нарушения ориентировки во времени, месте и собственной личности, функций мышления, восприятия, внимания, речи, моторных навыков, а также отсутствовала какая-либо психотическая симптоматика (бред, галлюцинации, психомоторное возбуждение, дереализация, деперсонализация), которые препятствовали бы ее способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела. В юридически значимый период Г. находилась в состоянии выраженного эмоционального напряжения, которое лишало ее способности понимать характер и значение совершаемых в отношении нее действий и оказывать им сопротивление. Выявленные при настоящем исследовании индивидуально-психологические особенности личности подэкспертной, особенности ее ценностно-смысловой сферы (тревожно-мнительные черты характера, повышенная чувствительность к внешнесредовым воздействиям, впечатлительность, ранимость, просоциальпая направленность личности с повышенной значимостью таких качеств, как честность, добропорядочность, правдивость людей, нетерпимость к лицемерию, лжи в межличностном взаимодействии, стремление строить отношения с окружающими с учетом перечисленных выше ценностных ориентаций при ожидании со стороны других такого же отношения и к себе, особая субъективная значимость внутрисемейных отношений при повышенной привязанности к родителям, особенно к матери, а также повышенная готовность к восприятию информации, носящей мистический, оккультный характер) привели в условиях межличностного общения с незнакомыми женщинами к развитию состояния эмоционального напряжения, обусловленного, в первую очередь, страхом, беспокойством за здоровье матери. Ввиду соответствия предъявляемой обвиняемой информации действительному положению вещей (болезнь матери) с учетом просоциалыгой направленности личности с ожиданием честных, правдивых отношений в межличностном взаимодействии, а также в силу имеющихся у иодэкснертной тревожно-мнительных черт характера, повышенной чувствительности, впечатлительности, привязанности к матери и готовности к принятию информации мистического характера, у подэкспертной в тот период отмечался резкий подъем уровня ситуативной тревоги, в результате чего все последующие высказывания встретившихся женщин воспринимались сю без должной критической оценки, в юридически значимой ситуации она стала легко избирательно внушаемой, ведомой, подчиняемой своим собеседницам. В тот период се состояние характеризовалось частичным сужением сознания с доминированием и фиксацией на значимых переживаниях (болезнь матери), стремлением как можно скорее разрешить эту ситуацию при охваченности идеей «снятия порчи», при этом способность подэкспертной к критической оценке происходящего, прогнозированию последствий собственных поступков была ограничена. О сужении сознания свидетельствует также нарушенное восприятие временных рамок, изменение чувствительности по типу анестезии (кратковременная невосприимчивость к температурным воздействиям), совершение поступков, не характерных для подэкспертной и противоречащих се ценностным ориентациям (обман отца и брата), а также отставленное осмысление произошедшего лишь через некоторый период времени. Таким образом, в юридически значимый период Г. находилась в состоянии выраженного эмоционального напряжения, которое не носило болезненного характера (его развитие было обусловлено психологическими механизмами), но лишало ее способности критически оценивать происходящие события, понимать направленность и смысловое содержание действий ее собеседниц, т.е. понимать характер и значение совершаемых в отношении нее противоправных деяний, в связи с чем она не могла оказывать сопротивления, поскольку невозможность полноценного, всестороннего понимания действий обвиняемых на ранних этапах развития юридически значимой ситуации исключает способность и к произвольной регуляции собственного поведения. Дата добавления: 2015-02-05 | Просмотры: 1103 | Нарушение авторских прав |
Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 363
4. В отношении лиц, указанных в части первой настоящей статьи и не представляющих опасности по своему психическому состоянию, суд может передать необходимые материалы органам здравоохранения для решения вопроса о лечении этих лиц или направлении их в психоневрологические учреждения социального обеспечения в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации о здравоохранении.
оценочных шкал. Между тем признается, что применение большинства оценочных шкал, точно так же как и клинических суждений, свидетельствует об их низкой пре-диктивной способности. Это объясняется тем, что многие факторы, влияющие на риск оцениваемого вреда, не поддаются учету. Тем более, при пользовании любым инструментом оценки необходимо принимать во внимание ту выборку, для которой данный инструмент был валидизирован. Поэтому инструменты обычно либо имеют узкую область применения (например, в отношении сексуальных правонарушителей), что повышает их предиктивную ценность, либо носят настолько общий характер, что фактически оказываются бесполезны.