Этап укрепления и развития психотерапевтических отношений и наиболее продуктивной изобразительной деятельности клиента
Данный этап арт-терапевтического процесса связан с укреплением психотерапевтических отношений, консолидацией личности клиента и его постепенным переходом от хаотичного поведения и изобразительной деятельности к созданию более сложной изобразительной продукции с осознаванием ее психологического содержания и связи со своим опытом и системой отношений.
Достигнутое на предыдущем этапе ощущение безопасности и доверия к психотерапевту и структурирование его деятельности и поведения в рамках определенных правил и форм художественной экспрессии дает клиенту достаточную свободу самовыражения, благодаря чему он начинает более активно выражать свои чувства, мысли, потребности и фантазии в изобразительной работе и общении с психотерапевтом. В процессе его изобразительной работы происходит актуализация переживаний, отражающих различные аспекты как более раннего, так и текущего опыта клиента, которые так или иначе запечатлеваются в создаваемой им художественной продукции. Конфронтация с этими переживаниями может быть для клиента порой весьма болезненной. Кроме того, углубление и развитие его отношений с психотерапевтом могут служить одним из факторов провокации таких связанных с переносом чувств, как, например, чувства гнева, вины, утраты и др. Однако надежные границы психотерапевтического пространства, доверие к психотерапевту и возросшая структурированность поведения и художественной деятельности клиента являются факторами «удерживания» всех этих переживаний и предупреждения их «выплескивания» в импульсивных или хаотичных действиях. Кроме того, поскольку на данном этапе клиент переходит к созданию более сложных, так называемых символических образов, они также выступают в качестве одного из факторов «удерживания». «Удерживающая» функция художественного образа наиболее ярко проявляется в тех случаях, когда речь идет о слишком сложных и непонятных для клиента чувствах. Работая над созданием серии связанных друг с другом образов или вновь и вновь возвращаясь к одной и той же теме или изображению, он проецирует на них эти переживания, которые «накапливаются» в изобразительной продукции словно в «контейнере» и находятся в ней до тех пор, пока эти чувства не начнут осмысляться клиентом и не будут включены им в более сложную систему значений, отражающую внутренний мир клиента и систему его отношений. Осознание содержания изобразительной продукции и ее связи с внутренним миром и системой отношений иногда происходит благодаря самостоятельной работе клиента с образом и взаимодействию с ним (инсайт), независимо от интервенций психотерапевта, однако чаще всего это происходит благодаря интерпретации и вербальной обратной связи.
Используемые психотерапевтом на данном этапе арт-терапевтического процесса приемы работы могут быть различными. Он, в частности, может применять разные виды обсуждений, направленные на «прояснение» скрытого смысла изобразительной продукции, а также высказываний и поведения клиента. Воздерживаясь, как правило, от собственных оценок, психотерапевт использует вопросы, амплификации и метафоры для того, чтобы помочь клиенту как можно более полно раскрыть этот смысл. Некоторые вопросы могут быть направлены на «прояснение» смысла эмоциональных реакций или действий клиента, вызванных его взаимодействием с психотерапевтом, и осознание клиентом их связи с его отношениями с близкими ему людьми в прошлом и настоящем. Параллельно с этим психотерапевт внимательно анализирует свои собственные реакции и переживания, связанные с его отношениями с клиентом и его изобразительной продукцией, поскольку, с одной стороны, они могут быть тонким индикатором происходящих в клиенте изменений, а с другой стороны — отражать собственные эмоциональные проблемы психотерапевта.
На данном этапе работы могут также применяться различные виды игровой деятельности, художественные описания изобразительной продукции, элементы драматерапевтической работы, движение и танец, работа с голосом, построение ролевых диалогов, а также различные виды обсуждений, направленные на «деконструирование» привычных ассоциативных связей и связанной с образом системы значений, направленные на преодоление культурных стереотипов и привычных форм самоидентификации клиента. При этом психотерапевт стремится предоставить клиенту новую информацию, идеи и образы, помогая ему тем самым по-иному описать и осмыслить свой опыт. Все эти виды работы можно назвать «направленными на смыслообразование интервенциями» (Ва11,2000).
В зависимости от особенностей клиента, конкретной ситуации и задач работы, а также от своих теоретических предпочтений и опыта на данном этапе арт-терапевтического процесса психотерапевт может использовать иные формы интервенций и виды работы, в том числе убеждения, советы или рекомендации; коррекцию неверных мыслительных процессов, помощь в преодолении клиентом чувств вины и стыда, поддержку более адаптивных защитных механизмов и способов поведения, помощь клиенту в установлении и регулировании его социальных связей, конфронтации и собственные интерпретации действий клиента, различные системные интервенции, связанные с привлечением к арт-терапевтической работе членов семьи клиента и другие приемы (Фицджеральд, 2001).
Большинство арт-терапевтов, в особенности использующих недирективный подход, предпочитают не давать клиенту готовых «рецептов» для решения им своих проблем. Они воздерживаются от излишнего структурирования деятельности клиента и, стараясь настроиться на его индивидуальные потребности, стиль и темп работы, гибко следуют за динамикой происходящих в его внутреннем мире и поведении изменений. Многие арт-терапевты действуют «посредством» сложных чувств клиента, а не «в обход» них: «сопровождая» клиента в моменты переживания им чувств фрустрации, тревоги, гнева, вины и т. д. и не пытаясь искусственно заменить их чувствами оптимизма, комфорта и удовлетворения, они тем не менее помогают ему «принять» в себе эти чувства и осмыслить их связь со своим внутренним миром и системой отношений. Негативные переживания клиента не проявляются и не предаются забвению, но выражаются посредством художественной экспрессии и, постепенно осознаваясь, становятся одним из элементов новых форм опыта клиента.
По мере происходящих в клиенте изменений и его конфронтации со сложными переживаниями имеют место изменения в его отношениях с психотерапевтом. Они, в частности, становятся «ареной» проявления самых разных переживаний и фантазий клиента, как положительных, так и отрицательных. В то же время происходят их постепенная интеграция и осознание клиентом их связи не только с личностью психотерапевта, но и с различными событиями своей жизни и аспектами своего социального и культурного опыта, что ведет к постепенному увеличению межличностной дистанции между психотерапевтом и клиентом и достижению последним большей самодостаточности. Этому во многом способствует изобразительная деятельность клиента, являющаяся одним из факторов укрепления его личных границ и развития его психологических защит.
Весьма важным показателем происходящих в клиенте изменений являются изменения в фокусировке его внимания. Как было отмечено в предыдущем разделе, для второго этапа арт-терапевтического процесса характерна фокусировка внимания клиента на его взаимоотношениях с психотерапевтом, что чередуется с периодами непродолжительной фокусировки на изобразительной деятельности. На третьей стадии происходит увеличение фокусировки клиента на изобразительной деятельности и уже созданных им работах. Взаимоотношения с психотерапевтом, сохраняя свою значимость, нередко отступают на второй план. Обучаясь самостоятельно справляться с неприятными переживаниями и регулировать свое поведение, клиент уже не в такой степени, как раньше, нуждается в поддерживающем, фасилитирующем и структурирующем воздействии со стороны психотерапевта. Все больше погружаясь в изобразительную работу и связанные с ней чувства, ассоциации и образы, клиент начинает больше фокусироваться на своем «Я» и внутреннем мире и более широкой системе отношений.
Данные изменения находят отражение в динамике изобразительной работы и характере создаваемых клиентом образов. Вовсе не обязательно, что его изобразительная продукция приобретет более значительное эстетическое наполнение, хотя переживания клиентом «прекрасного» нередко имеют место и могут отражать определенный поворот в настроении клиента и его отношении к окружающему миру (Кейз, 1998).
Клиент начинает ощущать определенное «сродство» со своими работами. Они наполняются для него ценностью и смыслом. Это отчасти можно связать с созданием так называемых «воплощенных» образов (ЗсЬауепеп, 1992), предполагающим различные виды прямого взаимодействия и «диалога» клиента с ними.
Развивается способность клиента к различению и осознаванию особенностей создаваемой им художественной продукции, ее формы и содержания и уяснению ее связи с содержаниями своего внутреннего мира и системой отношений. Клиенты нередко способны при этом испытывать чувство глубокого внутреннего удовлетворения и радости от процесса художественной экспрессии и ее результатов, но не потому, что созданные ими работы кажутся им «красивыми» или могут кому-то понравиться (хотя это также может быть иногда немаловажно), а потому что они «открывают» для себя в их форме и содержании нечто важное и становятся более спонтанными, искренними и аутентичными в выражении посредством художественной экспрессии своих чувств, мыслей и потребностей.
Изобразительная продукция является для многих клиентов «воплощением» пережитого ими нового опыта и свидетельством открытых ими в себе новых возможностей. Они начинают более свободно использовать различные материалы и средства творческого самовыражения. Более емким и убедительным становится их изобразительный «язык», который, дополняясь иными формами творческой экспрессии, превращается в один из элементов «синкретического» отражения внутренней и внешней реальности и средством передачи создаваемой клиентом в арт-терапевтическом процессе «мифопоэтической картины мира».
Одной из примет происходящих в клиенте изменений является также более частое использование им так называемых «символических образов». В данном случае речь идет не о стереотипных «псевдосимволических» изображениях, имеющих широкое хождение в конвенциональной культуре и иногда называемых «архетипическими образами», а о тех работах, которые обладают глубиной и богатством смысла и «феноменологической убедительностью», органично выражая не то, что клиент «придумал» о себе и мире, а то, что он действительно смог в себе и окружающем мире «открыть».
Многие приверженные психодинамической теории психотерапевты, воспринимающие создаваемую клиентом изобразительную продукцию через призму фигуративности и иконографии, порой не могут увидеть разницы между этими двумя типами образов (символами и «псевдосимволами»). Более того, вырывая изображения из культурного и социального контекста, они тем самым выхолащивают их содержание. Увлекаясь созданием собственных метафор на основе изобразительной продукции клиентов, они интерпретируют ее таким образом, что их интерпретации отражают лишь их собственное видение реальности или теоретические взгляды, а отнюдь не переживания и взгляды клиента. Это дало основание Дж. Хензеллу (НепгеП, 1995) называть используемую в арт-терапии психодинамическую модель интерпретаций редуктивной. Столь же редуктивными автору этой книги представляются попытки использовать с целью оценки происходящих в клиенте и его изобразительной продукции изменений какую-либо одну догматическую систему взглядов.
Обольщение некоторых психотерапевтов «псевдосимволическими» и мифологическими образами и их склонность во всем видеть «архетипы» может дезориентировать и привести к ошибочной оценке наблюдаемых в арт-терапевтическом процессе феноменов. Ограничиваясь оценкой одних лишь символических репрезентаций внутренних качеств и переживаний клиента, психотерапевт неизбежно использует художественную экспрессию лишь в качестве «паллиативного средства». — весьма слабого утешения для того клиента, чьи проблемы и страдания связаны, например, с расовой или этнической дискриминацией, неравенством полов или гомофобией. По поводу иллюзорности попыток «освободить» женщину «мифологическими» средствами А. Картер (СаПег, 1979), например, пишет: «Все мифологические изображения женщин, начиная с мифа о спасительной чистоте Девы и заканчивая образами исцеляющей и всепримиряющей матери, — не что иное, как утешительный нонсенс... Мифы являются ложными обобщениями, создаваемыми для того, чтобы заглушить боль, вызванную реальными обстоятельствами» (р. 5).
Все это свидетельствует об ограниченности фигуративных, основанных на жестких теоретических «конструктах» подходов к анализу создаваемой на разных этапах арт-терапевтического процесса изобразительной продукции клиента и необходимости использования более широкой системы взглядов, позволяющей учитывать контекстуальные факторы арт-терапевтического процесса и отношения создаваемых клиентом образов с «интертекстуальным» (или «гипертекстуальным») пространством. В связи с этим одной из форм работы на данном этапе арт-терапевтического процесса могут быть различные способы «деконструирования», осуществляемого психотерапевтом посредством обсуждения с клиентом его изобразительной продукции в контексте культурных, идеологических, институциональных и иных влияний, а также тех форм культурной репрезентации, которые опосредуют представления клиента о себе самом и окружающем мире. С учетом всего этого наиболее оправданным при анализе и обсуждении художественной продукции клиента на разных этапах арт-терапевтического процесса нам представляется использование системного подхода, позволяющего рассматривать эту продукцию в качестве одного из элементов открытой динамической системы психотерапевтических отношений, опосредующего взаимодействие клиента с психотерапевтом, содержаниями своего внутреннего мира и внешней средой. Поэтому автор книги предлагает рассматривать изобразительную продукцию клиента на трех основных уровнях — внутриличностном, межличностном и социальном.
Все вышеизложенное позволяет говорить о том, что на третьем этапе арт-терапевтического процесса в состоянии и поведении клиента происходят следующие основные изменения:
• исчезновение импульсивного, хаотичного поведения, связанного с «выплескиванием» чувств, и переход клиента к изобразительной деятельности, связанной с созданием визуальных образов;
• развитие у клиента способности видеть заключенный в создаваемой им изобразительной продукции смысл и ее связь с содержанием своего внутреннего мира и системой отношений;
• получение клиентом удовлетворения от изобразительной деятельности и создаваемых им художественных образов, а также от дальнейшего взаимодействия с ними посредством разных видов творческой работы, рефлексии и анализа;
• в повышении самооценки клиента, развитии механизмов психологической защиты и новом восприятии им самого себя и собственных возможностей;
• в использовании им новых форм поведения, художественной практики и взаимоотношений с психотерапевтом и получении на основе всего этого нового опыта;
• в укреплении личных границ клиента и его относительном дистанцировании от психотерапевта, что проявляется, в частности, в его меньшей фокусировке на психотерапевтических отношениях и в большей — на изобразительной деятельности, себе и системе своих отношений;
• в усвоении им новой информации о себе и окружающем мире, в частности благодаря «деконструированию» используемых им ранее способов репрезентации своего опыта и использованию новых.
Происходящие в клиенте на данном этапе арт-терапевтического процесса изменения можно было бы в целом охарактеризовать как движение от бессмысленности — к смыслу, от слабости — к силе; от фрагментированности — к интеграции; от дефицитарности — к полноте; от зависимости — к самодостаточности.
Основные же задачи психотерапевта на этом этапе работы заключаются в следующем:
• в поддержании атмосферы терпимости, защищенности и безопасности и четких пространственно-временных границ арт-терапевтической работы, необходимых для дальнейшего выражения клиентом различных чувств, потребностей и мыслей и освоения им новых возможностей и опыта;
• в структурировании и организации в случае необходимости деятельности клиента и привлечении его внимания к новым материалам, средствам и формам творческой работы;
• в фасилитации эмоциональной экспрессии клиента;
• в активизации «диалога» с клиентом посредством использования разных видов интерпретации и вербальной обратной связи;
• в дальнейшем обмене с ним чувствами, ассоциациями, образами, идеями;
• в предоставлении ему новой информации и «деконструировании» прежних форм репрезентации им своего опыта, а также в создании совместно с ним новых форм репрезентаций;
• в укреплении его личных границ и фокусировке его внимания на различных аспектах его системы отношений, включая отношение к самому себе.
Используя системные определения, можно заключить, что на данном этапе арт-терапевтического процесса происходит следующее:
• развитие каналов энергоинформационной связи как между элементами системы психотерапевтических отношений, так и системой — и внешним миром (что связано с поддержанием высокого эмоционального резонанса и взаимного обмена клиента и психотерапевта своими чувствами, мыслями и фантазиями; использованием интерпретаций и вербальной обратной связи; предоставлением клиенту новой информации; «деконструированием» прежних форм репрезентации его опыта и создания новых, а также с его взаимодействием с созданной им художественной продукцией и осознанием ее смысла);
• прогрессивная дифференциация системы психотерапевтических отношений (что связано с постепенным расширением диапазона экспрессивного, в том числе связанного с художественной деятельностью, поведения клиента и форм его интеракции с психотерапевтом; с укреплением личных границ клиента, совершенствованием механизмов его психологической защиты и относительным дистанцированием от психотерапевта; развитием новых потребностей клиента и освоении им новых форм поведения);
• поддержание системой динамического равновесия, обеспечивающего ее адаптацию к изменяющимся внутренним и внешним условиям (что связано с сохранением высокого эмоционального резонанса между клиентом и психотерапевтом; высокой степенью их взаимной открытости для исследования разных аспектов психической феноменологии и поведения клиента; освоением клиентом новых форм поведения и развитием у него новых потребностей);
• достижение системой ее целей (что связано с получением определенного психотерапевтического эффекта, выражающегося в качественном изменении состояния, поведения, потребностей и социального функционирования клиента).
В качестве иллюстрации данного этапа арт-терапевтического процесса хотелось бы привести еще один короткий, но весьма показательный эпизод из статьи Б. Болл (2000), отражающий поворотный момент в работе арт-терапевта (Энн) с той же самой семилетней девочкой по имени Шейла. Данный эпизод относится к десятой сессии.
Шейла. Я хочу сегодня шить. Я хочу делать стежки.
Она достает из ящика ножницы и нитки. Энн достает фланель разных цветов. Шейла
выбирает розовый цвет. Она поудобнее устраивается на большом белом стуле, так что колени достают до ее подбородка.
Шейла. Ты можешь мне помочь?
Э н н. Тебе нужно делать так — вверх и вниз, вверх и вниз...
Она показывает Шейле, как нужно делать стежки.
Шейла. Я как бабушка.
Энн. Как бабушка?
Шейла. Обычно у меня не получалось шить, но сейчас получается, потому что ты мне сказала, как это делать — вверх и вниз.
Шейла улыбается и поет, игла движется в одном ритме с музыкой.
Шейла (поет). Я — бабушка, бабушка. Вверх и вниз. Вверх и вниз. Вверх и вниз Я делаю одеяло. Вверх и вниз. Вверх и вниз.
Энн. Для кого это одеяло?
Шейла. Я делаю одеяло для куколки.
Энн (одобрительно). Гм-м-м.
Энн улыбается. Шейла делает большие стежки.
Шейла. Одеяло для куколки.
Энн. Как куколка себя чувствует?
Ш е и л а. Ей холодно. Ей нужно одеяло. Она плачет и плачет. Я должна побыстрее сшить ей одеяло.
Длинная нитка зацепилась за угол одеяла. Энн встает для того, чтобы посмотреть, что случилось. Она движется без излишней спешки.
Энн. Ничего страшного. Просто сними нитку с угла.
Ее голос звучит очень спокойно и одобрительно. Шейла заканчивает свою работу, превращая в последующем одеяло в подушку.
Вскоре после этого Шейла впервые нарисовала себя и психотерапевта в полный рост; она также смотрелась в зеркало, вступила в диалог со своей работой и стала чаще рассказывать арт-терапевту о различных эпизодах своей жизни.
Из описанного видно, что в поведении девочки и ее отношениях с психотерапевтом на данном этапе арт-терапевтического процесса произошли глубокие изменения. Между девочкой и психотерапевтом установлен эмоциональный резонанс, и он проявляется как на вербальном, так и невербальном уровнях. Психотерапевт чутко прислушивается к потребностям девочки и в случае необходимости предоставляет ей те материалы, которые требуются. Она также оказывает девочке поддержку, демонстрируя ей, как нужно шить. Шейла с готовностью принимает эту помощь: она не только воспроизводит те движения, которые ей показала Энн, но и трансформирует ритм этих движений в ритм песни. Таким образом, отношение девочки к психотерапевту на данном этапе характеризуется открытостью и высокой степенью доверия, что принципиально отличается от ее отношения к психотерапевту в ходе третьей сессии, когда девочка воспринимала Энн как «начальницу», которая не хочет ее слышать.
Обращает на себя внимание изменение характера деятельности девочки: она уже не отреагирует чувства обиды и злости в деструктивном поведении, но, воспользовавшись советом Энн, погружается в работу. Ее действия при этом носят структурированный характер, она работает самостоятельно, если не считать того момента, когда нитка зацепилась за край одеяла, что указывает на ее возросшую самостоятельность. По всей видимости, активно воспроизводимый ею в движениях и пении ритм является для нее одним из механизмов психологической защиты.
Чрезвычайно важными и указывающими на формирование у Шейлы нового представления о себе и своих возможностях являются ее слова: «Обычно у меня не получается шить, но сейчас получается...» Столь же значимым является и то, что теперь она способна получать удовольствие от своей деятельности — улыбается и поет.
В ходе работы Шейла использует спонтанную ролевую импровизацию: представляя себя бабушкой, она говорит психотерапевту, что шьет одеяло для куколки, а когда психотерапевт спрашивает ее, как куколка себя чувствует, Шейла говорит, что куколке холодно. Таким образом, в своей ролевой импровизации девочка моделирует отношения любви и заботы и, идентифицируя себя с бабушкой, вербализирует отрицательные переживания («ей холодно»), что указывает на то, что она уже способна с ними самостоятельно справиться.
Образ одеяла в данном случае можно рассматривать как довольно емкий символический образ, с которым Шейла вступает во взаимодействие, создавая в своем воображении целую сцену.
На значимость этой сессии, знаменующей собой поворотный момент в арт-терапевтическом процессе, указывают дальнейшие действия и художественные работы Шейлы, на которых она впервые изобразила себя и психотерапевта в полный пост, смотрелась в зеркало и рассказывала психотерапевту о различных событиях своей жизни. Все это указывает на ее возросшую способность к саморефлексии и осмыслению своих чувств и отношений.
Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 1103 | Нарушение авторских прав
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 |
|